(RSS)
6/19 апреля 2014 г. в Одесском Свято-Иоанновском женском монастыре прошло богослужение Великой Субботы с праздничной вечерней и Божественной Литургией св. Василия Великаго. Службу возглавил Преосвященнейший Георгий, архиепископ Кишиневский и Молдавский.
Пасхальное послание
Высокопреосвященнейшего Агафангела,
Первоиерарха Русской Православной Церкви Заграницей
Вынос Плащаницы и Утреню Великой Субботы в Одесском Архангело-Михайловскм храме совершил Высокопреосвященнейший Митрополит Агафангел в сослужении иереев Александра Смелякова и Никиты Титова, при диаконах Михаиле Торба и Дионисии Павловском.
Мы ждем чего-то… Не в будущее, творящее некую новую жизнь, обращен наш выжидательный взор. Эту жизнь не приемлет наше сознание. Мы живем прошлым. В этом отличие наше от окружающего нас миpa. Кем бы мы ни были по нашей профессии, воспитанию, культурному уровню, происхождению, все мы, если только не погрязли до последнего уголка нашего сознания в суете окружающего нас миpa, ухищренно проникающего в самую сердцевину интимного быта, — мы в этом смысле все чего-то ждем…
Един же от обешеною злодею хуляше Его, глаголя: аще Ты еси Христос, спаси Себе и наю. Отвещав же другий, прещаше ему, глаголя: ни ли ты боишися Бога, яко в томже осужден еси? И мы убо в правду: достойная бо по делом наю восприемлева. Сей же ни единаго зла сотвори. И глаголаше Иисусови: помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Си. И рече ему Иисус: аминь глаголю тебе, днесь со Мною будеши в раи (Лк. 23, 39—43).
Кто не умиляется, кто не возносится горе, слушая евангельские повествования или церковные песнопения о вольных страданиях нашего Господа? Их возрождающая сила заявляет себя на глазах каждого, и, конечно, ежегодно Страстная седмица просветляет общественную и народную совесть, поддерживает веру, подавляет грех. Но несомненно и то, что эта сила влияет на нашу волю чрез чувство, и редко какой христианин, даже богословски образованный, может дать себе сознательный отчет между Христовою страстью и смертью своих страстей. Эту связь старается возстановить наше богословие, но оно недостаточно оттеняет некоторые немаловажные ее стороны, указанные в божественном откровении. Выяснить последние мы здесь и постараемся.
Если вы желаете понять существеннейшие события земной жизни Спасителя и окружающих Его лиц, в частности, события, связанные с судом или взятием кого-либо под стражу, то непременно ознакомьтесь с 17-й главой Второзакония. Отсюда вы узнаете правила, коими должно было руководиться общество при задержании или карательном наказании виновных. Правила эти следующие: 1) казнь может присуждаться не иначе как по показаниям двух или трех свидетелей (17,6 ср. Числ 35,30). «Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его, потом рука всего народа» (ст. 7). Это правило о том, что свидетель должен быть и первым палачом, введено, конечно, для того, чтобы удерживать людей от клеветы, так как, если клеветник окажется и палачом, то подвергает себя сугубой мести от родственников и друзей убитого. Свидетели, предъявляющие обвинение, должны были возложить руку на голову обвиняемого; так и поступили известные нечестивые старцы с безвинною Сусанною. «Оба старейшины, вставши посреди народа, положили руки на голову ее» и начали излагать свое клеветническое обвинение, заключив его словами: «Об этом мы свидетельствуем» (13,34-41). Так выполняли они повеление Божие Моисею об известном богохульстве: «Выведи злословного вон из стана, и все слышавшие пусть положат руки свои на голову его, и все общество побьет его камнями» (Лев 24,14). По-видимому, без этого судебного ритуала, то есть возложения рук обвинителя на голову обвиняемого, нельзя было предать человека суду. Вот почему слова Евангелия: «Некоторые из них хотели схватить Его, но никто не наложил на Него рук» (Ин 7, 44) не должно понимать как простой плеоназм в выражении: эти слова имеют такой смысл: Спасителя хотели арестовать, но никто не решился выступить против Него обвинителем и исполнить требовавшийся для сего судебный обряд, то есть возложить свою руку на Его голову. Можно думать, что, кроме этого обряда, от свидетеля требовалось сознание собственной непричастности к греху, подобному тому, в коем он обвинял преступника. Такую мысль можно находить в том же повествовании книги Даниила о Сусанне; смотрите, каким возгласом юный тогда еще Даниил потребовал себе права третейского суда по сему делу: «Он закричал громким голосом: чист я от крови ее!» (Дан 13,49). Отсюда становится понятным и требование Спасителя к обвинителям жены, ятой в прелюбодеянии: «Кто из вас без греха, первый брось в нее камень» (Иоан 8,7). Кстати сказать, в этом случае, точно так же, как на допросе у первосвященника и у Пилата, Господь говорил и поступал в полном согласии с вышеприведенными постановлениями ветхозаветного закона, ибо когда удалились пристыженные обвинители той женщины, то Господь не сразу отпустил ее, но спрашивает: женщина, где твои обвинители? и заключает — и Я тебя не обвиняю, иди и впредь не греши. После приведенных изречений закона Моисеева можно видеть, как далеки от истины те толкователи, которые находят в этом событии пример отмены Христом ветхозаветного закона.
Программа "Преображение". Выпуск 7
Господь, совершив с учениками Своими Тайную Вечерю и преподав им Свои наставления, пошел с ними на гору Елеонскую (Мф 26.30; Мк 14.26; Лк 22.39). Дорогою Он продолжал Свои последние поучения, закончив которые, Он обратился к Небесному Отцу с молитвой о Своих учениках и о тех, кто уверует по слову их (Ин 17)
Феномен Достоевского заключается в том, что интерес к нему во всём мире не только не ослабевает, но со временем всё более возрастает.
Речь, сказанная на годичном празднике Русского Народного Союза имени Архангела Михаила 8-го ноября за панихидой по убиенным крамольниками патриотам
На Праздник Входа Господня во Иерусалим в Бердянске на Украине, в приходе в честь святителя Иоанна Максимовича (настоятель протоиерей Олег Николаев), отслужена первая Божественная Литургия в новопостроенном храме. Поздравляем настоятеля и прихожан с этим значительным событием!
Внидите вси с радость Господа своего
5/18 апреля 2014 г. Великий Пяток. Вынос Плащаницы. Одесский Свято-Иоанновский монастырь в с. Егоровка. Возглавил богослужение Преосвященнейший Георгий, архиепископ Кишиневский и Молдавский.
Сбыстся Писание, еже глаголет: и со беззаконными вменися. И мимоходящии хуляху Его, покивающе главами своими и глаголюще: уа, разоряяй церковь и треми денми созидаяй: спасися сам и сниди со креста (Марк. XV, 28-30).
4/17 апреля 2014 г., в Великий Четверток, в Одесском Свято-Иоанновском женском монастыре (РПЦЗ) состоялось архиерейское богослужение в память о Евангельском событии - Тайной вечери Спасителя с учениками, на которой был установлен чин Евхаристии.
Службу возглавил Преосвященнейший Георгий, архиепископ Кишиневский и Молдавский. Ему сослужил иеромонах Дула (Патоска). Торжественно была отслужена Вечерня с Литургией св. Василия Великого, сопровождаемая благолепным монашеским пением. Песнопение "Вечери Твоея тайныя" пелось всем храмом. Причащались почти все молящиеся в церкви. На Северных и Южных вратах можно было увидеть две новые иконы, святителя Николая Чудотворца и прп. Серафима Саровского, которые успели к Пасхе написать сестры-иконописицы (см. фото внизу).
По окончании богослужения владыка Георгий произнес проповедь на тему борьбы внутреннего (духовного) и внешнего (падшего) человека в каждом из нас. Его Преосвященство призвал всех стремиться к тому, чтобы наше внутреннее состояние соответствовало духовному призванию православного христианина, будь то архиерей, священник, монашествующий или простой верующий. Также владыка противопоставил два случая - падение апостола Петра, который трижды отрекся от Христа, но и глубоко впоследствии покаялся в этом, и предательство бывшего ученика Господня Иуды, не осознававшего свой грех вплоть до самой трагической развязки - отчаяния и самоубиения. Основная мысль в том, что человек, павший по немощи, как, например, апостол Петр, вначале в своей самонадеянности, а позже в самом отречении, должен рано или поздно осознать свой грех. Иуда же, предаваясь сребролюбию на протяжении долгого времени, не хотел замечать за собой этой немощи, что и привело его затем к большему падению - предательству близкого Учителя. Итак, главное для всех нас, как подчеркнул Его Преосвященство, - это видение своей греховности, покаяние и стремление к исправлению, без чего нет спасения.
После службы Преосвященнейший Георгий и сестры последовали в монашескую трапезную, где было подано постное угощение по церковному уставу.
Желанием возжелех сию пасху ясти с вами (Лук. XXII, 15).
Среди печальных воспоминаний Страстной седмицы один только нынешний день, четвертый, преизобилует событиями и воспоминаниями — не то чтобы совсем радостными, но утешительными.
После Божественной Литургии на Вход Господень во Иерусалим, в воскресенье 13 апреля, прихожане Свято-Сергиевского храма на Толстовской ферме в США впервые устроили трапезу в недавно купленном Синодальном доме. Протоиерей Григорий Котляров отслужил молебен и освятил новое здание, в котором трудами и заботой старосты прихода в честь Жен Мироносиц Александры Татьяненко организован небольшой ремонт и закуплены необходимая мебель и посуда. Первое мероприятие удалось - прихожане долго не расходились. Теперь предстоит облагородить прилегающий участок и установить там детские атракционы. Также в доме требуется продолжение ремонтных работ.
Настал день Божьего испытания для русского народа; нам объявили войну и дерзостною рукою язычников уже пролита русская христианская кровь.
Дорогие о Господе чада Русской Православной Зарубежной Церкви. Кончается Великий Пост и лучшее доказательство, что мы провели богоугодно эти святые дни есть то, что некая святая печаль посещает нашу душу. Эту печаль я называю святой потому что Великий Пост нам даровал мир душевный. Мы даже не сознаем и мало чувствуем, что Великим Постом мы очень мирны, очень тихи и нас почти что мало что волнует. Вот почему когда кончается Великий Пост, нас посещает эта святая грусть, что мы войдем совсем в другое время года, очень радостное, предпасхальное и пасхальное, но с этим связано так же лишение нас этого глубокого душевного мира, спокойствия, который нам даровал Великий Пост.
Приняты изменения в Закон Украины «О государственной регистрации юридических лиц и физических лиц – предпринимателей», которые предусматривают обязательное внесение данных в Единый государственный реестр всех юридических лиц, зарегистрированных до 1 июля 2004 года – то есть до его создания.
Фотографии с Праздника Входа Господня во Иерусалим в Астории (РПЦЗ, США). Свято-Троицкий приход, настоятель - прот. Всеволод Дутиков.
М.В. Шкаровский, Д.П. Анашкин
МАТВЕЕВ Н. П.
ПАСХА В КИТАЙСКОЙ ФАНЗЕ
Лучи солнца еле пробиваются сквозь оклеенные китайской бумагой деревянные решетки окон. В фанзе полумрак, на широких канах (лежанках) там и сям видны группы играющих в разные игры манз. Кто в карты играет, кто в кости. У одной стены светится маленькая лампочка. Она освещает бледное, безжизненное лицо опие-курильщика. Лампочка страшно коптит, но хозяин ее этого не замечает. Глаза его хотя и раскрыты, но глядят они совершенно бессмысленно. Он находится в сладком забытьи и только по временам издает храп своей трубкой.
Из соседнего отделения, служащего прихожей и кухней вместе с тем, иногда врывается в дверь столб пара или дыма. В фанзе дымно, с потолка падают крупными каплями осевшие пары, но обитатели фанзы не обращают на это никакого внимания.
По темным, закоптелым, обмазанным глиной стенам гнездятся массы разнообразных паразитов…
В отрывистых разговорах, которые ведутся игроками, на этот раз часто слышится почему-то слово «русска», и всякий раз головы беседующих при этом слове невольно поворачиваются в один из уголков фанзы, откуда время от времени доносятся глухие стоны.
Три дня тому назад остановился в этой подгородней фанзе проезжий из далекой деревни крестьянин. Несмотря на распутицу, разливы речек, он за неделю до Пасхи собрался в город за покупками. Дорога оказалась хуже, чем он ожидал. Не раз ему пришлось каяться в злополучной поездке, но он стоически продолжал свой путь и, наконец, добрался до первой фанзы, ближайшей к городу, где он надеялся обсушиться, отогреться и заночевать. Едва успев выпрячь лошадей и обсушиться, он завалился в дальнем углу нар, но с тех пор, вот уже третий день, не встает, издавая по временам мучительные стоны.
Об этом-то больном боязливые манзы ведут беспокойные разговоры.
________________________
Среди нового столба пара и дыма ввалился в фанзу гость. Это был высокий, тощий, уже пожилой китаец. На нем был длинный бараньего меха тулуп, теплая китайская шапка, плотно облегающая вокруг черепа, с наушниками, и на ногах улы. Видно было, что он только что явился откуда-то издалека.
- Сы-хо-шюн!
- Сы-хо-шюн ляй-ла! – раздались восклицания.
Обменявшись приветствиями, все успокоились, и началась обычная беседа, в которой хозяева и гость делились своими новостями, толковали про дела, про общих знакомых.
Гость уже собрался было уходить.
В это время раздался стон. Это обстоятельство заинтересовало Сы-хо-шюна. Забывшие было с приходом его о Никите (так звали русского) обитатели фанзы подробно рассказали ему несложную историю с больным русским, жаловались, что им совсем беда с ним – не знают, что делать. Ну, как он умрет в фанзе!
Сы-хо-шюн подошел ближе к больному, залез на кан и начал внимательно рассматривать русского.
- Худа, брата? Шима твоя боли есть?
Но вдруг Сы-хо-шюн оживился, что-то пробормотал про себя и, наконец, повернувшись к товарищам, начал объяснять им, что больной русский – его хороший знакомый и друг, и ему необходимо помочь.
Затем старый манза рассказал подробно, почему этот русский стал ему другом.
Пришлось как-то ему проходить через русскую деревню. Был в это время у них какой-то праздник. На улицах было много пьяных русских, мужиков и мальчишек. Весь этот народ не особенно стесняется с манзами, которым нельзя пройти, чтобы не получить пинка, не быть отодранными за косу, а иногда и быть порядочно избитыми… Шел Сы-хо-шюн по улице, поглядывая, как бы ему не попало как-нибудь по шее. Так и случилось. Только что он поравнялся с кабаком, как оттуда вышла целая толпа пьяных, манза прибавил шагу, чтобы поскорее уйти, но оказалось напрасно – несколько человек догнали его и начали трепать, кто как хотел. К пьяным присоединилась толпа мальчишек, и ему пришлось бы очень худо. Мальчишки еще беспощаднее взрослых теребили беднягу. Но вдруг он услышал чей-то грозный крик, и мальчишки разбежались в разные стороны. Перед ним появился какой-то русский мужик. Это был тот самый Никита, который теперь лежал больной в фанзе. Он увел его в свою избу, дал воды, чтобы обмыть окровавленное лицо, посадил за свой стол и накормил.
- Надо, надо помочь ему – он очень хороший человек, - добавил Сы-хо-шюн, обращаясь к обитателям фанзы.
Все они, до сих пор не особенно дружелюбно относившиеся к больному и желавшие во что бы то ни стало скорее избавиться от него, теперь, после рассказа Сы-хо-шюна, стали относиться к нему теплее, даже с некоторой нежностью.
Каждое движение больного заставляло многих присутствующих оборачиваться в его сторону и прислушиваться.
Сы-хо-шюн вскоре ушел из фанзы, но через некоторое время возвратился. Он принес кусок дрели, какие-то лохмотья и привел молодого парня – манзу, своего племянника, жившего в городе в услужении. Ему Сы-хо-шюн поручил ухаживать за больными. Из дрели была сделана занавесь, а лохмотья пошли под бока и голову больного. Обделав все это, Сы-хо-шюн ушел.
С тех пор по несколько раз в день он приходил навещать больного. Сы-хо-шюн поставил себе целью довести о больном до сведения русских и он делал несколько попыток в этом направлении.
Приводил он к больному полицейского служителя, но блюститель порядка молча поглядел несколько секунд на него и ушел, прочитав какую-то суровую нотацию манзе, которую, к счастью, Сы-хо-шюн не понял. В другой раз манза притащил в фанзу двух пьяных мастеровых, но и тут толку вышло мало. Поглядели они осовелыми глазами на больного, выругали Сы-хо-шюна и всех манз, которые были в фанзе, и побрели в трактир.
Попробовал было Сы-хо-шюн остановить шедшего по улице «капитана», но не удостоился даже ответа. В другой раз вышло еще хуже. «Капитан» оказался очень сердитым, и манза, получив оплеуху, принужден был удариться в бегство…
Ходил он и на дом к «капитану», доктору, вышло то же, т.е. ничего не вышло. Прошло несколько дней, а Никита все еще не пришел в сознание, но он стал покойнее и уже начал принимать пищу. Взор его не был так мутен, как раньше.
Однажды Сы-хо-шюн пришел в фанзу очень поздно и объяснил обитателям ее, что завтра большой-большой русский праздник. Долго он сидел около Никиты, все прислушивался да приглядывался, не очнется ли он. Все хотелось ему сообщить больному о большом русском празднике.
_____________________________
Тихо в фанзе. Сквозь задымленное стекло еле мерцает огонек в висячей лампе. На лежанках видны посреди своих лохмотьев полуобнаженные тела спящих манз. По временам то у того, то у другого вырвется сквозь сон бессвязная фраза, и опять все стихает.
- Палагея, а Палагея, поди сюда! – вдруг раздалось среди этого сонного царства.
Ответа не было.
- Палагея, а Палагея! – раздался снова тот же голос.
Еще мгновение – и занавеска, за которой скрывался русский, заколыхалась, угол ее был отдернут чьею-то мускулистой рукой, и сквозь сумрак можно было разглядеть сидящего человека. Лицо его было бледно и истомлено, глаза ввалились. Взор его блуждал по фанзе, и он, по-видимому, никак не мог понять, где он находится… В изнеможении он опускается на постель.
Погодя немного, он снова поднимается, осматривает фанзу и, наконец, вспоминает, где он…
«Должно быть, проспал я, а Сивка-то непоеный стоит» - и он опять пробует подняться, чтобы идти напоить Сивку, но опять в бессилии валится на лежанку.
«Что за хвороба такая навязалась на меня, устал, растрясло шибко за дорогу, что-ли? надо уснуть, а утром поскорее закупить все, да ехать домой, скоро Пасха» - и, успокоенный своим решением, повернулся больной на бок, чтобы заснуть.
К счастью для бедняги, он не знал истинного своего положения. Не знал он, что уже десять дней он лежит больной, а в деревне по нем горько убивается родная семья, принужденная с горем, со слезами встречать светлый праздник. Да, он не знал этого.
Начало рассветать. Слышит больной, как один за другим поднимались обитатели фанзы. Началась ходьба. Послышались отрывочные разговоры. Но вот разговор сделался оживленнее: по-видимому, новый человек явился в фанзу.
Кто-то подошел к тому месту, где лежал Никита и приподнял занавесь. Больной взглянул и увидел фигуру китайца. Долго они смотрели молча друг на друга.
«Да это Сы-хо-шюн!» - промелькнуло в голове русского.
- А, брата, твоя здесь? Садись, пожалуйста! – обрадовался Никита, узнав своего старого приятеля. Он снова поднялся на лежанке и сел.
- Говори, как твоя живи есь? Зачем сюда ходи? – начал он расспрашивать Сы-хо-шюна.
- Моя ничего – моя хорошо. Твоя худо еси? Шима десять солнца боли еси, худо, брата, шибко худо! Бабушка, мальчишка, девчонка, теперь шибко плакать ю. О-о-й худо еси, худо!
- Чего ты говоришь? Как моя десять солнца боли есь? Когда?
Кое-как понял больной, что действительно, он проболел десять дней и что наступил Светлый Праздник.
Трудно представить себе, как было тяжело и больно ему, и тяжесть эта увеличивалась от невозможности подняться на ноги…
По уходе Сы-хо-шюна он лежал и думал: «За что же это Бог наказал меня так, что и праздник-то приходится встречать не по христианскому обычаю, нет кругом ни одного православного! Господи, прости меня, грешного! Бедная Палагея, как там она одна с ребятишками-то бьется» - и конца не было тяжелым думам Никиты…
Среди этих невеселых дум вновь до слуха его донесся знакомый голос Сы-хо-шюна и крупный разговор в фанзе…Угол занавеси снова приподнялся и появился Сы-хо-шюн. В одной руке он нес небольшой кулич, в другой китайскую чашку с крашенными яйцами. Взволнованный, обрадованный Никита быстро сел и обнял манзу.
- Христос Воскресе, брата! – сказал он и заплакал…
Николай Амурский
Текст воспроизведен по изданию: Пасха в китайской фанзе // Владивосток, № 14. 1896
