7 декабря 2014 года полтора десятка священнослужителей при поддержке значительной части или подавляющего большинства своих прихожан осознанно и открыто объявили о разрыве отношений с Предстоятелем и Архиерейским Синодом Русской Зарубежной Церкви. Это было логическое оформление той кампании, которая на протяжении прошедшего года была развязана группой самозванных «ревнителей». Можно по-разному оценивать мотивы, которые побудили их пойти на подобный шаг, но невозможно отрицать очевидное: указанная группа ушла в раскол, образовав самочинное сборище.
Отделившиеся (как большинство раскольников во все времена) провозгласили себя ревнителями духовного наследия, традиций и исторического курсаРусской Зарубежной Церкви, а Первоиерарха и священноначалие голословно обвинили во лжи, безнравственности, неосергианстве и многочисленных догматических и канонических нарушениях. Митрополита Агафангела, который является главной мишенью их нападок, отдельно обвинили в русофобии (он де ни много, ни мало – развязал кампанию по демонизации русского народа).
Произошедшее событие не являет собой нечто чрезвычайное: расколы были еще во времена Вселенских Соборов, имели место в нашей недавней истории, не избежать их и в будущем.
Но вызывает крайнее беспокойство то труднообъяснимое обстоятельство, что ни к одному из ушедших в раскол священнослужителей до сих пор со стороны их правящих архиереев не применены меры дисциплинарного взыскания – при вопиющем нарушении канонических правил никто из бунтовщиков не запрещен в служении, не говоря уже о более серьезных мерах воздействия.
Такое положение дел не может продолжаться длительное время без нанесения существенного урона авторитету священноначалия и соблазна верных членов, пребывающих в нашей церковной ограде. Ведь ушедшие в раскол не просто административно отделились от нас, они по-прежнему претендуют на принадлежность к Русской Зарубежной Церкви и используют любую возможность для надуманных обвинений и клеветы в адрес высшей церковной власти. Более того, безнаказанность только подталкивает бунтовщиков к активным действиям, в том числе и к попыткам соблазнить некоторых из числа наших духовных лиц и паствы.
Трое священников из Ижевска были запрещены Владыкой Митрополитом еще до их ухода в раскол – за демонстративное неподчинение власти правящего архиерея, а именно – «за участие в самочинном сборище, организованном архиепископом Софронием и направленном против целостности и единства Русской Православной Церкви Заграницей». Причем Митрополит Агафангел прямо указал, что если указанные священники не принесут покаяния и продолжат совершать службы, несмотря на запрет – они будут лишены священного сана.
Как известно, указанные лица не только не принесли покаяния, но выступили в качестве инициаторов церковного раскола. На прошедшем в октябре совещании Архиерейского Синода духовенство г. Ижевска было передано в подчинение Преосвященного Афанасия Епископа Вологодского и Великоустюжского – поэтому в данном случае это уже дело не Митрополита, а правящий архиерей должен подобающим образом воспользоваться своими властными полномочиями (что необходимо исполнить и в других епархиях).
А Митрополит Агафангел уже высказал свое мнение по данному вопросу, указав в своем Обращении к отколовшимся о том, что «совершенно очевидно, что отделение этой группы неканонично, безосновательно и преступно по отношению к Церкви Христовой. Таким образом, – продолжает Владыка, – отделившиеся незаконно должны быть, согласно канонам, запрещены в священнослужении без права восстановления их священства. К тому же, утверждение подписавших «Обращение»:«историческая РПЦЗ оказалась раздроблена, ни одна из её образовавшихся частей ныне не обладает полнотой полномочий прежней единой РПЦЗ», вполне подпадает под анафему экуменизму: «Нападающим на Церковь Христову и учащим, яко она разделилась на ветви, яже разнятся своим учением и жизнию, и утверждающим Церковь не сущу видимо быти, но от ветвей, расколов и иноверий соединитися имать во едино тело (…) или защищают их новую ересь экуменизма, мняще ю братскую любовь и единение разрозненных христиан быти: АНАФЕМА».
При этом Митрополит Агафангел отечески призвал «всех, кто принял участие в разделении к покаянию и возвращению в лоно Русской Зарубежной Церкви и восстановлению нарушенного единства», однако его слова услышаны не были.
Если управляющие нашими епархиями, в которых состояли священнослужители, ушедшие в раскол, полагают, что целесообразнее в сложившейся ситуации спустить дело на тормозах и ничего не предпринимать, то такая позиция видится глубоко ошибочной. Епископу надлежит не устраняться, дабы не порождать кривотолки среди своей паствы, а отделить добродетель от порока, тем более, что этого требуют нормы канонического права и забота о православном благочестии, главным блюстителем и охранителем которого православный архиерей является во вверенной ему епархии.
9/22 февраля 2015 г. Чин Прощения прошел в Софийском Свято-Успенском кафедральном соборе (Болгарская Православная Старостильная Церковь). Вечернее богослужение с чином Прощения возглавил епископ Фотий Триадицкий.
9/22 февраля 2015 г., в воскресенье вечером, с большой торжественностью была отслужена Вечерня с чином Прощения в соборе Св. Николая в Ахарнэ (Аттика, ИПЦ Греции), которую возглавил Его Высокопреосвященство Митрополит Хризостом Аттикийский и Беотикийский вместе с Преосвященным Григорием Христиануполисским, а также с участием духовенства епархии и диакона Нектария.
Митрополит Хризостом обратился к верующим, которые собрались в церкви, несмотря на проливной дождь, с посланием любви и прощения, с пожеланиями благого проведения Поста.
В конце владыка прочитал молитву, прося прощения у духовенства и мирян. Все присутствующие также с поцелуем любви попросили друг у друга прощения.
Святая Церковь указывает нам на то, что в Великом покаянном каноне, центральным его местом является кондак, который начинается словами: "Душе моя, душе моя, воpстани, что спиши? Конец приближается и имаши смутитися..." Кто это говорит? Говорит автор канона, обращаясь к себе.
Как вы сами видите и слышите, возлюбленные, этот Великий канон св. Андрея Критского исключительно исполнен духом глубокого покаяния и составивший его великий праведник Церкви Православной св. Андрей Критский, себя самого во всем осуждая, смиряется пред Богом, и как последний грешник просит у Него оставления грехов.
Бывает в жизни так, что у человека вдруг проснется, как говорят, совесть и громко заговорит. И в особенности, это остро бывает тогда, когда человек до этого жил разсеянной жизнью, ни о Боге не думал, ни о своей душе, ни о вечности — ни о чем! А потом засиял вдруг Свет истинный в его душе и видит он, во свете этой истины, все окаянство свое. Тут Церковь идет навстречу грешнику, сознающему свою крайнюю безответственность и вину, с примерами тех, кто принес покаяние и этим покаянием сумел от бездны греховной прямо к небу вознестись. Поэтому никогда не следует кающемуся человеку впадать в отчаянье. Смирить нужно себя, когда грехи язвят совесть, когда душа от них болит, смиряться перед Богом нужно, признавать себя во всем непотребным, никуда не годным, но никак не отчаяваться.
Мы с вами слышим в этом каноне о преподобной Марии Египетской. Трудно было, кажется, ниже упасть, чем упала она, до полного поругания женской чести и достоинства, а покаяние сделало из нее невесту Христову, как говорит Церковь. Преподобный Зосима, сам великий праведник, видел, как она Иордан переходила как по сухому и на молитве поднималась от земли на небо. Вот, что делает покаяние всем, кто искренно кается.
Один проповедник говорил, указывая на другой пример. У преп. Марии покаяние было длительное: как долго она грешила, так еще дольше приносила покаяние, пока действительно не стала "земным ангелом и небесным человеком". Но проповедник указывает на другой пример, на пример разбойника благоразумного, который не принес такого покаяния, как преп. Мария, а который опомнился только на кресте в лютых страданиях, за несколько часов до кончины и, однако же, что он слышит? Просит только о том, чтобы Господь его помянул, не забыл о нем, когда придет во Царствие Свое. А так как (мы не раз говорили) Господь наш любит давать больше, чем у Него просят, поэтому услышал ответ: "Днесь, — не тогда, когда Я приду, а днесь, сегодня — со Мной будеши в раи". Указывая на этот пример, как был принят этот человек, всю жизнь грешивший, а только опомнившийся уже на ее самом конце, проповедник говорил, что православный человек не имеет права отчаяваться, не имеет права опасаться в том, что покаяние его не будет принято, когда было принято покаяние разбойника.
Также мы здесь приводили слова Златоуста, которого Церковь по преимуществу именует "проповедником покаяния", т.к. Златоуст любил подчеркивать, что там, где покаяние есть, там не может не быть милости Божией. Господь Свою милость как бы спаял, сочетал с покаянием человека. Недаром, еще в Ветхом Завете, Он говорил, что если к Нему придут с искренним покаянием, то, как говорил Господь: "Если будут ваши грехи багряны, яко снег, убелю; и будут, яко червлены (т.е., темнокрасные), яко волну драгоценную убелю". Поэтому, сознавая свою греховность, в то же самое время помните, что настоящее покаяние есть чувство не просто скорбное, не унылое, а искреннее сознание своей греховности и непотребства, но вместе с тем есть и радость, потому что мы знаем, что если мы искренно каемся, то Господь не отвергнет нас и примет нас, как Он принял блудного сына. Аминь.
Митрополит Филарет. Проповеди и поучения. т.II. Изданы Комитетом Русской Православной Молодежи при Русской Православной Зарубежной Церкви. 1989 г. с.с.239-240.
Она тоже отмечена знаком Креста, ибо состоит из двух, на первый взгляд, трудно совместимых направлений — потребности личного восхождения к Богу путем духовного совершенствования (вертикаль) и необходимость служить людям со всеми их не только духовными, но и житейскими попечениями, что явно «отрывает» от личного подвига (горизонталь). Но именно в страдании на этом «кресте» и рождается подлинное православное пастырство. Если же «убегать» от такого креста, то и здесь можно впасть в крайности или небрежения о людях и их нуждах, или небрежения о личном подвиге в угоду чрезмерному попечению о других. Прежде всего все это относится к семье священника, если он женат, или к окружающим братиям, если он подвизается в монастырской обстановке, в иноческом чине. Монашеское житие — особая область, в которой мы не можем быть компетентны, так как не принадлежим к ней. Поэтому тема нашего разговора по необходимости будет ограничена заметками о жизни женатого приходского священника.
Основой и как бы центром всей жизни священника является, конечно, молитва. Как и все православные он обязан соблюдать молитвенное правило утром и вечером, а так же пред служением литургии. Но помимо этих «уставных» и обязательных «правил», у священника может и должна быть молитвенная внутренняя жизнь как свободное припадание ко Господу, как подвиг как можно более частого обращения к Нему, пребывания в совете с Ним.
Казалось бы, молитвенная жизнь священника является простым продолжением того молитвенного делания, которым он занимался как мирянин еще до принятия сана. Однако это не совсем так. При всем сходстве есть и отличия. Они обусловлены качественным отличием человека-священника от его же состояния в чине мирянина. Он как-будто тот же человек и в то же время не тот… Теперь дело его личного спасения теснейшим образом связано, сопряжено с делом спасения тех, кто вверен его духовному руководству. И до конца его жизни одно будет прямо зависить от другого. Так что священник не может спасаться, не спасая других, и не может спасать других, не спасаясь сам. Вот почему не только в какие-то отдельные специальные молитвы, но во всю личную молитвенную жизнь священника постепенно привходят пастырское чувство, пастырская озабоченность, пастырский страх, пастырские радость и любовь.
О правилах молитвы написано очень много и более чем достаточно! Поэтому мы не будем здесь повторять того, что содержится в «Добротолюбии», в «Невидимой брани» Никодима Святогорца, в наставлении о молитве преподобного Паисия Величковского, святителей Игнатия (Брянчанинова), Феофана (Затворника) и множества других святых отцов и подвижников благочестия древних и новых времен. Скажем только, что всю эту дивную науку православной аскезы и молитвы непременно должен изучать священник, если он не хочет заблудиться сам и совратить с верного пути своих пасомых. Дело молитвы не так просто, как иногда кажется, ибо идти путем «священного трезвения» в молитве чрезвычайно трудно по причине множества соблазнов, предлагаемых душе человека врагами его спасения. Об этих опасностях тоже написано достаточно много и подробно. Мы позволим себе остановиться лишь на некоторых наблюдениях, как особенно актуальных, на наш взгляд, для современной обстановки.
Даже при общем беглом взгляде на духовное состояние современного церковного общества бросаются в глаза две основных крайности молитвенного делания, свойственных как мирянам, так и священникам. Одна из них — искусственная, фальшивая, наигранная молитва, другая — бездушная, «механическая», небрежная молитва. Это тоже как Сцилла и Харбида, так что уклонение к одной или к другой равно чревато погибелью. В первую крайность склонны впадать не обязательно только лицемерные, фарисействующие люди. Во множестве случаев искусственность в молитве возникает как раз у людей очень искренних, но с «чувствительной», склонной к экзальтации душой (это в основном — женщины, но бывают и мужчины), а так же у людей с «артистической» жилкой, воспитанных на светском искусстве (это в основном выходцы из интеллигентной среды). Искусственность (наигрышь) в молитве возникает по двум причинам. 1) Человек хочет как можно скорей получить духовное наслаждение от молитвы. Молитва «сухая» его тяготит и никак не удовлетворяет. Не дожидаясь Божией благодати, человек подсознательно сам наигрывает те «умилительные» чувства, которые, как ему кажется, должны сопровождать молитву. 2) Человек читает молитвенные тексты и восхищается глубиной, силой, «эмоциональностью» показанных там мыслей и чувств. Ему кажется, что он и должен молиться с теми же яркими переживаниями. Но их у него самого нет. Человек забывает, что молитвенный текст, читаемый им, — это еще не его молитва, это молитва великих подвижников, до которых ему еще далеко. Но думая, что молитвенный текст нужно читать с теми чувствами, которые там и показаны, человек невольно начинает наигрывать, искусственно воссоздавать в себе их. Получается молитва ложная, притворно воздыхательная, «парительная», как иногда говорят отцы. Она неизбежно приводит к самопрельщению, а то и к прелести. Это зло весьма умножилось в наши дни. Развелось слишком много кликушествующих, «пророчествующих», впавших в крайнюю экзальтацию и даже в беснование людей. И слишком часто доверчивые принимают их за «Божиих людей», за «истинных подвижников». Современному пастырю Церкви много придется и побороться, и пострадать от таких, с великим терпением и умением стараясь научить верной молитве тех, кто еще способен учиться. Для этого, как минимум, священник сам должен быть свободен от этой крайности, хорошо понимать ее сущность и психологические основы.
Но молитва может иметь и иной характер — быть «механической», формальной. Человек полагает, что все дело молитвы только в том, чтобы прочитать определенные положенные тексты, нимало не заботясь о том, состоялся ли при этом разговор с Богом, принял ли Господь его молитву или нет. Такая молитва (одними устами), как говорят отцы, — это вообще не молитва. Ее логическим завершением является духовное бесчувствие, омертвение. Как правило, это бывает связано с общей бездуховностью жизни при черезмерном погружении в чисто житейские попечения. В этом состоянии очень трудно заставить себя даже стать на молитву. Утром для молитвы, как кажется, совершенно нет или очень нехватает времени. Вечером наступает такая усталость, что человек начинает зевать, едва став пред иконами… Обманчивость этих состояний вполне обнаруживается тем, что на «важные» или очень интересные для человека житейские дела у него вполне хватает и времени, и сил, как утром, так и вечером. Следовательно, все дело в том, что молитва не имеет для него той ценности, того интереса, как иные земные увлечения или заботы.
У священников к этому может добавиться и иное искушение. Священник так много времени вынужден посвящать церковной молитве за богослужением и при исполнении треб, что считает себя свободным от обязанности уделять должное внимание личному молитвенному деланию. Это очень распространненая и очень губительная ошибка. Она изобличает духовное бесчувствие пастыря, при котором молитва оказывается для него чем-то вроде каторжной обязанности, тяжкой повинности.
Молитва должна стать потребностью души. Но для этого она должна стать правильной, то есть совершаться в «простоте сердца» и быть духовно трезвенной. Человек должен помнить, что в молитве нельзя ни воображать тех лиц, к которым он обращается, или каких-либо вещей духовных, ни домогаться высоких или умилительных переживаний; нельзя и быть рассеянным, небрежным. Различные благодатные чувства на молитве — дело Божия смотрения и подаются верно молящемуся, когда тот их и не ожидает. Не следует смущаться поэтому, если долгое время молитва является как бы «сухой». Лишь бы она была внимательной, когда и ум, и сердце пребывают в тех духовных смыслах, которые выражены в молитвенных текстах. Как этого достигать, учат православные подвижнические руководства, о которых мы уже упоминали.
Священник, навыкший правильной молитве, начинает постепенно испытывать необходимость как можно чаще в течение дня сердцем припадать ко Господу, стремясь получить Его помощь, вразумление, постоянно пребывать как бы в совете с Богом. Это удается не сразу, но непременно удается по мере стараний и навыка. Для пастыря такое молитвенное состояние представляется в высшей мере необходимым и важным. Ибо оно органически проникает во все области его жизни, определяет образ Богослужения, отношения с людьми и всех иных возможных занятий, неизбежно передается прихожанам и всем, кто соприкасается со священником, оказывая самое благотворное действие.
Таким образом, личная молитва (или молитвенность) священника оказывается отнюдь не только его «личным делом», но делом Церкви, действенным орудием или ее созидания о Христе, или ее разрушения, если молитвенность неверная, или если ее совсем нет.
Но в таком случае получается, что собственно личной жизни у священника и быть не может! Это и так, и не так. С одной стороны, действительно, у истинного пастыря все личное, в конечном счете, посвящено Богу, совершается как бы пред Ним и непременно отражается на его чисто пастырских обязанностях в богослужении, а богослужение и пастырские дела, наполняя душу и сознание священника, становятся неотъемлемой частью его личной жизни, пронизывают и организуют ее всю. И тем не менее, с другой стороны, есть целая область жизни, которая освящается молитвенностью священника лишь в каком-то конечном счете, а практически не связана непосредственно с пастырством. Сюда могут относиться конкретные особенности семейных отношений, чисто житейские обязанности перед родственниками, разного рода домашние, хозяйственные дела и попечения, бытовые нужды и мелочи, помощь детям в приготовлении школьных заданий, организация общесемейного досуга и отдыха в дни отпусков и каникул и т.п.
Несмотря на кажущуюся «второстепенность», эта область жизни может занимать у пастыря практически все свободное от богослужения время, иной раз лишая его возможности уединенных занятий чтением духовных книг и богомыслием. Поэтому ее никак нельзя игнорировать или полагать чем-то не стоящим внимания. Более того, стихия чисто житейских попечений и «мелочей» может превращаться (и в наши дни нередко превращается) в серьезную силу, противостоящую духовным потребностям жизни. Для благоговейного пастыря здесь образуется сущий крест. Его естественное желание во всем служить Богу, пересекается горизонталью необходимости снисходить к немощам своей жены, детей, родных и близких, необходимостью прервать свой личный духовный подвиг попечением о великом множестве житейских «мелочей». Крест — всегда крест, то есть духовное мучение той или иной степени и меры. И нельзя стремиться к избавлению от него.
Пастырь должен научиться терпеть эти несоответствия и следить тем, чтобы не уклоняться в крайности. А крайностей здесь, как и всюду, две: или пренебрежение к семье, ее житейским нуждам, и как результат, — обострение или даже развал семейных отношений, или, напротив, черезмерное внимание житейским нуждам и оскудение духовной жизни, обмирщение. И то и другое равно наносят вред не только пастырю и его семье, но и Церкви, поскольку, как мы видели, все личное непременно отражается на общецерковном.
Не случайно апостол Павел (а вслед за ним и каноны Церкви) требует, чтобы одним из условий священства была способность человека руководить своей семьей, воспитывать детей в христианском духе и послушании. Не случайно тот же апостол многократно называет семью «домашней Церковью» (например — Рим. 16, 4; Кол. 5, 15; Филим. 2). Это фундаментальное положение. Оно сохраняет силу во все времена как норматив жизни, к которому нужно всесильно стремиться. Действительно, христианская семья одна из первичных структур Церкви Христовой (двое или трое, собранных во имя Господне), и от того, насколько прочна и духовна будет в общем и целом эта структура, во многом зависит жизнь земного церковного общества и даже окружающего общества мирского.
Но в земной реальности дела не всегда устраиваются в соответствии с требованиями норматива. Недаром у того же апостола Павла втречаем горькое замечание: «Хощу же вас безпечальных быти; не оженивыйся печется о Господних, како угодити Господеви, а оженивыйся печется о мирских, како угодити жене» (I Кор. 7, 32-33). Сравнение этого высказывания с предыдущим дает возможность видеть, что оно не означает роковой и всеобщей неизбежности, а содержит лишь предупреждение о достаточно распространенном в жизни искушении.
В наше время такого рода искушение приобрело особый характер. Женская эмансипация привела к чрезвычайному развитию гордостного и своевольного начала в женщине. Она чувствует себя во многом «независимой» от мужа как в материальном, правовом отношениях, так и в плане «общественного мнения». Во-вторых, в современной действительности усилился соблазн внешнего материального благополучия, воспринимаемого чуть ли не как критерий «нормальной» жизни, в том числе (и особенно) — в среде духовенства. Женщина, поскольку она всегда была «немощнейшим сосудом», оказывается более подверженной данному соблазну, пытаясь склонить к тому же и мужа-священника. В-третьих, нельзя забывать о влиянии и даже давлении атеистических сил и идей на детей священников в школах и учебных заведениях, которое длилось в течение без малого 70-ти последних лет. Нужно вообще принять во внимание положение нашей Русской Церкви в условиях государства, где официоз исповедует атеистическое мировоззрение и где до недавнего времени открыто верующий человек не мог быть полноправным гражданином. Все это — очень серьезные испытания семейной жизни наших пастырей. Не все выходили из этого испытания достойным образом. И если теперь разного рода дискриминация священников и членов их семей в значительной мере прекратилась, то это не значит, что прекратилось совсем влияние атеистически настроенного общества на жизнь православной семьи, в том числе и священнической.
Теперь редко кому из священников удается поставить дело так, чтобы каждый член семьи слушался его «с первого слова» из воспитанного веками и бывшего как бы «врожденным» почтения к старшему, к священному сану. Очень часто нынче жены священников, а иногда и дети видят в главе семьи не столько его священническую, сколько чисто человеческую сторону. Много терпения, умения и сил должен полагать священник для того, чтобы не окриком и приказом, а словом, примером, духовным влиянием наладить правильные отношения в семье. Выражаясь современным языком, священник должен зарабатывать свой авторитет в собственной семье.
Для этого не требуется чего-либо из ряда вон выходящего. Пастырь просто должен знать и чувствовать, что и в собственной семье, он — тоже пастырь. Отсюда одной из важнейших задач его руководства женой и детьми должно стать верное, разумное сочетание духовных дел и мирских потребностей. Правило здесь может быть одно: житейское попечение и дела никогда не должны превышать духовных целей домостроительства спасения душ, не должны становиться главным в семейной жизни. Важнейшей целью христианского брака вообще, и пастырского — тем более, является взаимопомощь всех членов семьи в деле верного восхождения каждого ко Христу, к духовному преспеянию. Священник должен быть особенно осторожен в интимных отношениях с женой. Женщина способна принимать и даже предлагать сама такое, за что потом будет уничтожающе третировать своего мужа. Здесь нужно оставаться в рамках известного целомудрия, границы которого также определены в канонических правилах.
В семье священника может возникнуть между ним и женой тот самый конфликт «борьбы за власть», который так типичен для современных семей вообще. Тогда многое зависит от терпения и мудрости пастыря. В частности, не будет «отступлением» и унижением для священника, если текущие житейские бытовые дела он представит решать своей матушке, оставляя за собой решение лишь принципиальных вопросов, имеющих определенное духовное значение и смысл.
Может в наши времена произойти и более серьезный семейный конфликт, когда жена священника восстает против веры и Церкви, не позволяет главе семейства воспитывать детей в Православной вере, или даже требует от мужа отказа от священнослужения. Если есть надежда на обращение жены, то можно потерпеть ее состояние, усугубив свои молитвы о ней, обо всей семье. Но если такой надежды нет, и жена грозит разводом в случае, если муж-священник не исполнит ее безумных требований, то нужно идти на развод с ней, памятуя слова Спасителя: «И всяк, иже оставит дом, или братию, или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села имени Моего ради, сторицею приимет и живот вечный наследит» (Мф. 19, 29. Сравните Мк. 10, 29; Лк. 18, 29).
Поскольку в семье, как мы отметили, священник воспринимается преимущественно как человек, то многое зависит от того, что именно, помимо Богослужения, особенно интересует главу семейства, чем и как он увлекается. У священников могут быть интересы и занятия, выходящие за пределы непосредственного священнослужения на приходе. Священник может быть занят епархиальными делами, исполнять церковно-общественные послушания, иметь общественные обязанности в современном мире, быть преподавателем духовной школы, или на досуге заниматься богословием, посвящать свободное время церковному пению и иконописанию и т.д.
Если и во всех этих и подобных обязанностях и увлечениях священник является прежде всего священником и пастырем, тогда все это приближает его к Богу и очень благотворно действуют на семью, особенно — на детей. Если же какое-то дело и ряд дел делаются свяещенником из чисто человеческого, душевного, — не духовного пристрастия, — они непременно будут «уводить» его и от Бога, и от семьи, даже если это, на первый взгляд, самые «невинные» увлечения.
Как видим, священство в человеке-священнике есть самое главное и основополагающее во всей его личной жизни. Так что у него личное — это церковное, и все церковное — личное.
К прискорбию, очень заметным явлением наших дней сделалось двойственность жизни у некоторых священников, особенно — молодых. Это состояние, при котором священник ведет себя внешне как пастырь только в храме и в иной церковной обстановке, оставляя за собой право в личной жизни жить как ему захочется по стихиям мира сего. Тогда в области его «личной жизни» входят увлечения модными светскими одеждами («тряпками»), импортными духами, японской радио и теле-аппаратурой, приобретением редких и дорогих вещей, современной светской музыкой, или иными секулярными видами искусства, страсть к посещению светских обществ, ресторанов, пустых разговоров, к занятиям спортом, к разного рода зрелищам и игрищам, а в конце концов, — падение в порочные страсти (например — в блуд, во внебрачные связи), каковые подвергают его извержению из сана. Соблазн, конечно, исходит от «духа» того «мира сего» («духа времени»), который окружает ныне Церковь Христову. Но поддаться или не поддаться соблазну, как всегда и во всем, — зависит от самого человека-священника. В случае если человек склонен поддаваться этому соблазну, то внутренним оправданием ему служит представление, что все это (кроме блуда и иных явных пороков) вполне безвинно, что он просто, как современный человек «приобщается культуре и цивилизации», чтобы не быть посмешищем для неверующих, а быть в их глазах «на уровне»…
Подобное лукавство имеет своим очевидным результатом раскол, распад сознания и жизни человека-священника. Дело неизбежно доходит до того, что лишь в сфере такой «личной жизни» священник и чувствует себя удобно, комфортно, как в «родной стихии». Жизнь церковная становится бременем обязанности, источником средств для жизни «личной». Тогда священство со всеми его внешними и внутренними атрибутами оказывается для человека только маской, которую он вынужден одевать в церковной среде, перед верующими. Семейная жизнь у таких священников как правило «не складывается». Двойную жизнь не понимают и не смогут никогда понять ни дети, наиболее чувствительные к правде и лжи, ни даже жена, которая непременно начнет презирать за такую жизнь своего мужа, хотя поначалу все это может нравиться ей. Но главное в том, что как бы не «маскировался» такой священник, он сам делает из себя духовно мертвого человека, способного в лучшем случае лишь к совершению служб и треб, но совсем не способного к пастырству, человека, «через которого соблазн приходит» (Мф. 18, 7) и в жизнь Церкви, умерщвляя те живые ростки искренней веры в людях, которая и без того так слаба в наши времена!
Означает ли это, что современный священник должен совсем отгородиться от мира, не смотреть телевизор, не читать газеты, не интересоваться мирской культурой, тенденциями жизни и развития «мира сего»? Конечно, не означает. Все дело в том, зачем и как священник всем этим интересуется. Если для того чтобы выяснить, на какие положительные явления и события мирской жизни и культуры он может опереться в деле пастырского служения, то он уподобляется апостолу Павлу, смотревшему в Афинах различных идолов и использовавших для проповеди «жертвенник неведомому Богу». Священник должен знать и понимать душевные запросы, противоречия, искания людей «мира сего», чтобы тем удобней свидетельствовать им об Истине на понятном для них смысловом «языке». Но при этом самому священнику нельзя пристращаться, прилепляться сердцем ни к одному из соблазнов «мира сего».
Перед миром сим священник всегда должен быть священником! И было бы очень хорошо, если бы он и в миру носил не светский костюм, а подрясник и рясу. Ибо даже в глазах неверующих, но по-своему честных и принципиальных людей, составляющих лучшую часть «мира сего», такое поведение священника вызывает только уважение и поддержку. Это вполне доказано многолетней практикой тех, кто постоянно носил в миру духовные одежды, притом в самые трудные для Церкви периоды современности.
О проблемах отношения современного пастыря к миру мы еще будем говорить в специальной главе, а пока заключим данную главу выводом о том, что цельная духовная личная жизнь священника — залог успеха всей вообще его пастырской деятельности. И если спросить себя, что именно является главшейшим источником духовного света и тепла, которым освещается и согревается вся жизнь и служение священника, то необходимо ответить — живое общение с Богом, чаще всего происходящее в богослужении, главным образом — в служении литургии.
Заметки по пастырскому богословию, ч. II, «Богословское обоснование жизни и служения пастыря». Изд. Русский пастырь. г. Сан-Франциско, 1999. С. 66-77.
Отверзаются двери покаяния, наступает Великий Пост. Ежегодно повторяется он, и каждый раз принесет он нам великую пользу, если мы должным образом проведем его. Великий Пост есть подготовка к будущей жизни, а ближайшим образом подготовка к Светлому Воскресению.
Как в высоком здании устраивается лестница, чтобы по ступеням легко можно было подняться на высоту здания, так и различные дни в году являются ступенями для нашего духовного подъема и восхождения.
К таковым особенно относятся дни Великого Поста и Святой Пасхи.
Великим Постом мы очищаемся от греховной скверны, а в Святую Пасху ощущаем блаженство грядущего Царства Христова. Когда поднимаются на высокую гору, стараются освободиться от всякой лишней тяжести. Чем меньше кто нагружен, тем легче подниматься ему и тем выше сможет он подняться.
Так и чтобы духовно возвыситься прежде всего нужно освободиться от тяжести греховной. Она снимается с нас покаянием при непременном условии, что мы сами изгоняем из себя всякую вражду и прощаем каждому, кого считаем виноватым перед нами. Очищенные и прощенные Богом тогда встречаем мы Светлое Христово Воскресение.
Какой же драгоценнейший дар Божий получаем мы тогда, что является завершением нашего постного подвига? О том говорит нам уже первое песнопение, начинающее ежедневное пение стихир Поста: "И подается нам в снедь Агнец Божий, во священней и светоносней нощи воскресения, нас ради приведенное заколение, учеником приобщенное в вечер таинства".
Приобщение Тела и Крови Воскресшего Христа, в жизнь вечную, вот что является целью святой Четыредесятницы. Приобщаются не только на Пасху. Наоборот, на Пасху должно приобщаться тем, кто говел, исповедался и причастился во время Великого Поста. Перед самой Пасхой нет возможности хорошо, во всем, исповедаться, время и священники заняты службами Страстными. Подготовляться к тому нужно заранее.
Всякое причащение Христовых Тайн есть соединение с Самим Христом и для нас спасительно. Почему же такое значение придается причащению в ночь Святой Пасхи и к тому мы все призываемся?
Особенно тогда дается нам ощутить Царство Христово. Особенно мы тогда озаряемся Вечным Светом и укрепляемся для восхождения духовного.
То незаменимый дар Христов, несравнимое благо. Пусть никто сам не лишается сей радости и вместо причащения в Пасхальную ночь не торопится вкусить мясные и прочие снеди. Приобщение тогда Святых Тайн подготавливает нас к трапезе в вечном Царствии Божием.
(Мф 6.14-21)." Аще бо отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный." Мысль высказана определенно и законченно. Сегодняшний день особо посвящен прощению и примирению друг с другом.
Во всем церковном богослужебном году сегодняшний вечер является одним из самых светлых и радостных моментов, ибо, по порядку, укоренившемуся в нашей Православной Церкви, верующие, вступая в Великий пост и испрашивают друг у друга прощенья в вольных и невольных обидах, для того, чтобы примирившись, вступить в поприще святой четыредесятницы. Понятно, почему это так. В Великом посту большинство чад Церкви Православной говеет; хотя есть такие, которые говеют часто, и не только в Великом Посту.
6/19 февраля 2015 г., в день свт. Фотия Царьградского, в Софийском Свято-Успенском кафедральном соборе (Болгарская Православная Старостильная Церковь) состоялся торжественный Молебен св. Фотию в честь Тезоименитства епископа Фотия Триадицкого.
Хочу поделиться своими воспоминаниями о Угоднике Божием — о его невероятной памяти. Когда, кажется в 1952 году, в Нью-Йорке было заседание Синода, в старом помещении на 77 улице Вест, мы с Владыкой Иоанном встретились, хотели познакомиться. В разговоре Владыка спросил меня, что, мол, у меня была еще маленькая сестра, умершая в младенчестве? Да, я ответила Владыке — как же Вы это помните, я то естественно знаю, что младенец Наталия была на год старше меня: родилась в 1905 г., 10 марта, была крещена 10 апреля, скончалась от менингита 10 мая того же 1905 г. Владыка даже помнил где она была похоронена — в усыпальнице рядом с собором в Петропавловской крепости в Питере. Там же похоронен мой отец и его родители и другие наши родственники.
Храм построен крестом: от входа в левой нише (северной?) под окном была похоронена малая Натуся. И это Владыка знал...
В другой раз мы с ним встретились у входа в Синод на 93-й улице в Нью-Йорке: Владыка выходил, а я входила туда. Владыка мне сказал, что это был день смерти моего брата Олега, который я сама не помнила, да и теперь забыла... Такая у Владыки была память...
Знаем мы с вами хорошо, что Церковь наша великие свои праздники празднует не один день, а в течение целого периода нескольких дней, до самого отдания праздника, которое будет, Бог даст, в следующее воскресенье. Празднует Церковь праздник Сретения Господня, то преславное событие, когда в храме Славы Своея явился "яко Младенец руконосим". Сегодня, так же, как в самый день праздника, мы с вами слышали Евангельскую весть о том, что праведному Симеону, который имел великую милость от Бога на свои старческие руки принять Создателя вселенной, было возвещено Духом Святым, что он не умрет, пока не увидит Христа Господня. Причем, как говорит церковное предание, ангел ему об этом возвестил давно, за много, много лет до Рождества Христова.
За 270 лет до Рождества Христова любознательный ученый, египетский царь, просил, чтобы ему дан был перевод Священного Писания еврейского на его язык. Тогда, в числе других ученейших старцев, праведный Симеон, уже тогда старец, стал переводить то, что пришлось на его долю — книгу пророка Исаии. Там, где сказано, что Спаситель мира родится от Девы, он хотел поправить, т.е., вместо слова "дева", поставить слово, означающее "замужняя женщина". Тогда ангел остановил его руку и сказал: "Имей веру написанным словам, и они сбудутся пред тобою, в твое время". Дальше трогательно, что он уже был старец, но 270 лет от этого момента прошло до Рождества Христова, как все это сохранило предание. Значит, когда он принимал Богомладенца на свои старческие руки, он перешагнул все возможные пределы человеческого возраста. Какой пример благоуханный, назидательный пример могучей веры, ни в чем несомневающейся, неколеблющейся, не слабеющей от времени! Жил он столько лет, на его глазах только что родившиеся дети вырастали, становились взрослыми, старились и уходили в могилу, а он все живет. Поколение за поколением сменяло друг друга на его глазах, а он все живет. А вера его не слабеет, она пламенеет по-прежнему, он все время ждет исполнения обетования, которое он получил и, наконец, дождался.
Этот пример удивительной веры так назидателен для нас. Для нас, маловерных, постоянно колеблющихся, постоянно теряющих веру, которая слабеет и исчезает. Даже апостолы просили в свое время Учителя Божественного: "Умножь в нас веру!"
Тем более нам нужно об этом молиться. Если они чувствовали недостаток веры и Своего Учителя умоляли о том, чтобы Он веру умножил, то, нам, вероятно, больше подходит даже не их просьба: "умножь в нас веру" (она у них была, только они просят 'умножь'), а к нам подходит больше возглас того несчастного отца, у которого был больной сын: "верую, Господи, помоги моему неверию!"
Вот этот возглас у нас должен быть неотлучным, потому что веры нам не хватает. Насколько легче жить верующему человеку! Вера, как светильник, освещает его путь! От этого не устраняются препятствия и затруднения, но человек, во свете веры, видит все правильно и поэтому, как христианин, правильно все и расценивает. А люди теперь во мраке, без этого света веры блуждают и чего только они не выдумывают и во что только они не обратили свою жизнь!
Нам нужно молиться, чтобы Господь даровал нам хоть часть той веры, которой так пламенел великий праведный старец Симеон, о котором Церковь в своих молитвословиях говорит, что он стал выше великого пророка Моисея: тот только видел Господа Бога, когда склонился до земли. Когда Господь прошел, Моисей поднялся и только сзади видел удалявшегося Творца мира, а Симеон имел величайшую честь и милость принять Его на руки свои. Это было наградой за его веру, которой он так просиял во всем мире и которой хотя бы часть даровал нам милосердный Господь. Аминь.
Игуменья Александра (Чернявская) в беседе со священником Алексеем Ивановым поделилась воспоминаниями о своих духовных отцах: святителе Иоанне Шанхайском и Филарете Нью-Йорском. Также она рассказала, о том как в первый раз в жизни приехала в Россию после падения коммунистического режима, и о том, как совершенно неожиданно, создался новый женский монастырь.
"Мне многое пришлось видеть в Испании, и впечатлений накопилось много, но бесспорно самое сильное впечатление именно от Алькасара. Помню, как за его осадой внимательнейшим образом следили мы из Манджурии. И, тем не менее, далеко не все подробности я знал. Я, например, думал, что Алькасар это крепость внутри города, вроде нашего Кремля. А ведь это просто дом, один только дом, правда большой, крепко построенный дом, сооруженный в качестве крепости еще римлянами и достроенный готами и арабами, с глубокими массивными подвалами. И этот один дом в течение семидесяти шести дней сопротивлялся всей соединенной силе зла всего мира.
Развалины Алькасара
Мы подъехали к Алькасару со стороны города. Кругом все руины и щебень. Два с половиной месяца его громили в упор мощной артиллерией, сначала 155-миллиметровыми орудиями, а потом 240-миллиметровыми. Кроме того, часть зданий снесена подведенной под него миной.
В воротах развалин нас встретил сухой седой человек, лет под 50-гид. Говорит только по-испански, и когда мы удивились этому, он пояснил, что он один из защитников Алькасара и потому, хоть он и не знает ни одного языка, именно ему было поручено быть гидом в этом месте.
Мы спустились в подвалы Алькасара. Вот место, где разорвалась бомба, убившая такого-то числа столько-то людей. Вот огромные пробоины, которые сделаны 10-ти дюймовыми орудиями стрелявшими по Алькасару день и ночь. Тут наш гид показывает дыру в стене, через которую пуля однажды ударила в его шлем и отскочила в стену - «по милости Матери Божьей», Которой они непрестанно молились во все дни осады. Вот примитивная глиняная печь, сделанная ими в глубине подвала из щебня после того, как были разрушены все кухни и все печи в доме. Тут женщины пекли хлеб для всех 1900 защитников и обитателей Алькасара из муки, которую солдаты достали в начале осады, во время одной вылазки в город. Вот подвал, где доставали воду, медленно сочащуюся из камня. Воды защитники получали по три четверти литра на человека в день. Умываться не приходилось. Вот длинные подземные коридоры, где скрывались женщины и дети. Когда красные предложили защитникам Алькасара выпустить женщин и детей, они отказались, все до единого они понимали, что перед ними не человеческий противник, а страшная дьявольская сила, с которой нельзя вступать в переговоры, которой нельзя верить и полагаться на снисхождение и великодушие которой ни в какой мере нельзя. Спаси их, Господи, за то, что они так верно поняли природу дьявола-отца лжи.
Демонстрация в поддержку компартии в Толедо
Они были без священника. Красные прислали им однажды одного патера в качестве парламентера-уговаривать их сдаться. Патер был красный (были такие), они категорически отказались, но просили священника отслужить им мессу, исповедать и причастить их, чтобы приготовить к смерти. Патер начал их исповедовать, но не мог, ибо кончалось время данное ему для выполнения поручения. Тогда он совершил общую исповедь и причастил их всех...
Нам показывали место, где два врача делали операции раненым. Это тоже в темном подвале, освещенном только лампочкой, в которой они жгли лошадиный жир. Почти все время осады они питались мясом лошадей и мулов, потому что других продуктов не было. Там почти в полной темноте делались операции.
Тут же около этого лазарета - капелла с изображением Божией Матери, где утром и вечером защитники собирались на молитву.
Красные во время обстрела Алькасара
Наконец вас приводят в кабинет командира Алькасара, генерала Москардо, где на стене записан его разговор с сыном по радиотелефону. Красные захватили в Толедо младшего сына генерала Москардо, шестнадцатилетнего мальчика. Старший сын генерала был уже убит во время высадки испанских войск в Марокко в Испанию. Красные вызвали по телефону генерала Москардо. Его мальчик обратился к отцу: «Папа они говорят, что если ты не сдашь Алькасар, они меня расстреляют». «Что же делать, сын. Положись на волю Божию. Я не могу сдать Алькасара и предать всех, кто доверился мне здесь. Умри достойно христианина и испанца». «Хорошо, папа. Прощай. Обнимаю тебя. Я скажу перед смертью: да здравствует Испания! Слава Христу-Царю!». Он так и сделал.
Я еле сдерживался, чтобы не плакать в этой комнате. Я видел, как у Великого Князя судорожно двигается лицо. И даже сейчас, когда я пишу это, чувствую как клубок подступает к горлу. Вспоминается Авраам, которому дал Господь высочайшую честь быть прообразом Бога Отца и Исаак - прообраз Христа в их готовности к такой же вот жертве.
А ведь этот расстрел мальчика одобрял и поддерживал тогда почти весь мир. Воистину, большевиков нельзя превзойти в жестокости, но в подлости их превзошли многие.
Генерала Москардо еще несколько раз вызывали к телефону в издевались над ним, производя выстрел перед аппаратом, как будто свидетельствуя о расстреле. На самом деле мальчика расстреляли в этот день поздно вечером. Когда генерал Москардо узнал о расстреле, он только сказал: «Теперь я знаю, что Алькасар никогда и ни при каких условиях не сдастся».
Генералы Варела, Франко и полковник Москардо в освобожденном Алькасаре
Мы поднялись из подвалов во двор. Гид, переживающий, вероятно, уже в тысячный раз всю эпопею и вдохновляемый нашим сочувствием и нашими волнениями, рассказывает, как под конец осады красным удалось сделать глубокую траншею под холмом, на котором стоял Алькасар, как заложили они там семитонную мину и взорвали холм. Многие европейские радиостанции уже с торжеством возвещали по всему миру, что наконец-то покончено с этим гнездом бунтовщиков и после никому ненужного героизма эта горсть мальчишек юнкеров и солдат легионеров закончила свое существование, как и нужно было ожидать, в крови и развалинах. Тотчас после взрыва, в дыму и пыли поднятой им, красные со всех сторон бросались к Алькасару, уверенные, что они уже не встретят сопротивления. Но из подвалов, из трещин, из расщелин, запыленные, задымленные, оглушенные, раненные, все до одного вылезли защитники Алькасара. Красные уже подняли красный флаг над самой большой кучей мусора, главенствующей над всеми холмами. Но юнкера и легионеры вытеснили их назад, развалины героического дома снова были в руках белых. Пять дней после того пытались юнкера сорвать со своей высоты красный флаг. Тридцать человек отдали этому делу свою жизнь. Красные обстреливали эту точку и днем, и ночью под прожекторами. Тем не менее, на пятый день кому-то удалось сбросить красный флаг.
Между прочим, убитых в Алькасаре, так как там не было священника, хоронил во время осады сам генерал Москардо, по аналогии с капитаном корабля в дальнем плавании, совершающим обряд похорон. Он сам прочитывал над каждым убитым погребальные молитвы.
Тут же видна широкая дорога, по которой алькасарцы бежали навстречу войскам, подошедшим для их освобождения. Нельзя без волнения на все это смотреть. Правда, Владыко, несмотря на всю растленность и греховность, земля наша все еще очень свята, раз на ней есть еще такие точки героизма".
АРХИЕПИСКОП СИМОН (ВИНОГРАДОВ) Пекинский и Китайский
Архиепископ Симон (в миру Сергей Андреевич Виноградов) родился в 1876 году во Владимире-на-Клязьме в семье протоиерея Андрея Виноградова. В четыре года он лишился матери, а в шесть лет - отца. Младший из четырех детей, он воспитывался бабушкой. С отроческих лет мечтал он о монашестве и стремился к уединенной аскетической жизни. Окончив духовное училище и семинарию во Владимире, в 1898 г. он поступил в Казанскую Духовную Академию. Еще, будучи студентом Академии, был пострижен в монашество 7 мая 1899 г. епископом Антонием (Храповицким) и наречен Симоном, а через два дня возведен в диаконский сан. О. Симон окормлялся духовно у преп. Гавриила Седмиозерского, у которого также окормлялись многие будущие новомученики и зарубежные святители, выпусники Казанской Академии, архиеп. Тихон Сан Францисский, св. Иона Ханькоусский и митр. Мелетий Харбинский. Такому окормлению всячески способствовал ректор владыка Антоний.
Более чем через 30 лет Блаженнейший митрополит Антоний (Храповицкий) так вспоминал о своем воспитаннике:
«Преосвященного архиепископа Симона я знал как студента Казанской академии, в которой он учился с 1898 по 1902 год. Тогда еще все товарищи его любили за его смиренный и кроткий нрав, который он сохранил до самой кончины, воспитанный с детства в благочестивой семье своего отца – ключаря кафедрального собора во Владимире – протоиерея Виноградова. Владыка Симон со своим мягким характером прослужил на суровой чужбине более 30 лет и скончался 58 лет, сократив свой век тяжкими трудами в изучении китайского языка и в проповеди Христовой веры; язык он изучил сравнительно скоро, но еще скорее приобрел общее уважение и любовь, как русских, так и китайцев... Со своей стороны считаю долгом заявить, что я никак не могу привыкнуть к мысли о том, что Преосвященный Симон был уже пожилым человеком, почти стариком, ибо благодаря своей кристально чистой душе он мне представлялся до последнего времени молодым студентом-монахом. В бытность его иеродиаконом, товарищи по академии называли его «мамой», чем обозначали его участливое, доброе отношение ко всем им».
В 1901 г. он стал иеромонахом.Окончив Академию в 1902 г. со степенью кандидата богословия, иеромонах Симон был назначен в Российскую Духовную Миссию в Китае. Прибыв в Пекин, он занялся усердно миссионерским служением и восстановлением разрушенной во время Боксерского восстания Миссии. Некоторое время он служил на подворье Миссии в Харбине, затем был назначен помощником Начальника Миссии в Пекине. В праздник Успения Пресвятой Богородицы в 1907 г. его возвели в сан архимандрита. С появлением в Китае русских эмигрантов служение Миссии приняло иной характер, владыка Симон проявлял особую заботу о беженцах, многие из которых были далеки от Церкви. Это было трудное служение, перенеся ледовый поход и все тяготы беженской жизни, многие семьи рушились прямо на глазах, владыка Иннокентий категорически не допускал разводов, а число заявлений катастрофически быстро росло. Нужен был пастырский подход, и бремя нелегких решений легло главным образом на хрупкие плечи о. Симона. 17 сентября 1922 г. в Харбине совершилась его хиротония во епископа Шанхайского, первого викария Пекинской епархии.
12 мая 1926 года он приезжает в Шанхай. Под его руководством появились здесь школы, больницы, здание миссии...
В 1931 г. смертельно заболел начальник миссии митрополит Иннокентий, апостол Китая, как его многие называли. Он знал не только о приближении своей кончины, но знал и день ее. Накануне смерти митрополита владыке Симону приснился сон: видит он себя сидящего на площадке перед покоями митрополита. И вот поднялась птица с цветущей ветвью, затем вид ее изменился в образ ангела с цветущими ветвями в руках. Владыка Симон сказал кому-то: "Вот это ангел... " И кто-то ответил: "Да, это один из двенадцати, 26 июня 1931 года, со смертью митрополита Иннокентия (Фигуровского), владыка Симон был назначен Зарубежным Синодом руководителем миссии с возведением в сан архиепископа.
Только 2 года правил владыка Пекинской кафедрой, но за короткое время своего правления начал сооружение величественного Шанхайского собора.
Благодаря ему в Пекине появился журнал «Православный Благовестник».
В середине февраля 1933 года, совершая закладку Шанхайского собора, постройка которого была закончена при свят. Иоанне (Максимовиче), владыка Симон простудился. Болезнь прогрессировала, и 24 февраля 1933 года он тихо скончался. Тело его было перевезено в Пекин и погребено в склепе правой галереи храма Всех святых мучеников, рядом с местом погребения митрополита Иннокентия. Кончина его была оплакиваема народом.
При перенесении гроба в 1940 году было обнаружено нетление мощей владыки Симона. В журнале «Православная Русь» в 1950-60-х годах печатались воспоминания шанхайцев, где упоминались случаи чудесных исцелений по молитвам владыки.
Архимандрит Константин (Зайцев) таквспоминало нем:
«Жизнь владыки Симона была воедино слита с жизнью Св. Церкви. Богослужений он никогда не пропускал, даже когда недомогал. В церковь приходил всегда до начала службы, по окончании которой клал еще много земных поклонов иконам. Во время службы владыка весь уходил в молитву, стараясь не пропустить ни одного слова из того, что поется и читается. Мы никогда не видели, чтобы во время службы владыка отвлекался чем-нибудь посторонним. Нам он строго запрещал разговаривать в церкви и сам первый показывал пример, как исполнять это правило. Владыка очень чуток был ко всему, что не соответствовало духу молитвы, духу церковности. Крайне сдержанный в своих суждениях вообще, в этой области он был судиею строгим и неподкупным». Владыка был одарен глубоким и тонким художественным вкусом (он очень умело скрывал это) и всегда умел различать художественно-прекрасное от прекрасного духовно. Иконы и напевы, в которых благоговейная молитвенность сочеталась с художественным совершенством, приводила владыку в умиление. Но очень часто бывало, что он запрещал освящать икону, несмотря, на ее художественное совершенство, или не разрешал исполнять чуждые духу молитвы песнопения. "Только слух раздражают, и молиться мешают", говорил он про них.
Как-то раз владыка служил св. Литургию. Пришло время приобщаться. Владыка причастился Пречистого Тела Господня и взял уже в руки Св. Чашу. В это время певчие запели какой-то бравурный концерт. После секунды колебания владыка поставил Св. Чашу снова на Престол и молча стал ожидать конца концерта. Певчие пели довольно долго. Наконец кончили. Только тогда Владыка, помолившись, после службы со скорбью говорил: "Вот такое запели, что я и приобщиться не могу, а должен был ждать, пока они кончат".
Также архим. Константин (Зайцев), провожавший его в последний путь, рассказывал о видениях бывших владыке перед самой кончиной: "Вижу, что лежу на кровати, а надо мною нагнулся какой-то старик с бумагами и докладывает мне о каком-то церковном деле. Дело важное. Я внимательно слушаю его, мой ум всецело занят этим делом; но мне это страшно тяжело. И вдруг опять приходит мысль - да ведь это не важно, ведь это суета. Господи, помилуй! И старик исчезает. Вместо него появляется женщина. Причитая, со слезами, она мне что-то говорит, и мой ум опять привязывается к этому и мне опять становится тяжело. Но снова приходит мысль - ведь это суета. Господи, помилуй! И видение исчезает. Но сразу же появляется новое. И так всю ночь, пока не очнулся утром. Я уже не помню всех видений. Много их было. Вот и мои мытарства будут подобными переживаниями, только более страшными. - Я считаю, продолжал владыка, помолчав, - что сделал сегодня большое открытие. Для себя, - прибавил он смиренно. - Я знал, что мытарства есть, знал, что каждый человек испытывает их по роду своих грехов и страстей входит в вечный покой только тогда, когда минует все мытарства; а если застрянет где-нибудь, то не успокаивается. Но я никогда не представлял себе ясно, в чем именно эти мытарства заключаются. Теперь для меня ясно, почему необходимо отпевать усопших, и вообще молиться за них. Этой молитвой мы помогаем им отрываться от видений мытарств. Только молиться нужно истово и спокойно, именно "отпевать" надо. Как молиться - должно иметь большое значение. Вот почему и исповедоваться и приобщаться нужно перед смертью: этим разрывается связь с грехом, который после смерти уже не сможет удержать души в своем плену видениями мытарств. Для меня теперь все это стало ясным", закончил владыка свой рассказ. Говорить ему было трудно, говорил он шепотом, отрывисто, но видно очень старался, чтобы все было мною понято. - "Владыка святый! были ли эти видения призрачными образами, или вы реально переживали их? - спросил я - это я себе не вполне усвоил". - "Нет, это были не призраки, я реально переживал все, что видел", - ответил владыка. Этот рассказ владыки был мне ответом на вопрос, очень меня занимавший: - что бывает с душой по смерти. Много я думал об этом, много читал. Как-то раз я рассказал владыке, задолго еще до его смерти, о своих занятиях. "Зачем ты этим увлекаешься" - ответил он мне: - "ведь это все-таки земное, а покой в отрешенности от земного: вот после смерти твоей и застрянешь в этой области и не успокоишься. Лучше не увлекайся этим!" Я тогда еще почувствовал глубокую мудрость этих слов, и бросил свои занятия". Не знаю, о каких занятиях писал, о. Константин, но позже, уже в Джорданвилле, будучи редактором Православной Руси, он немало времени уделял писанию апокалиптически-церковно-политических статей. Был у нас один простой 90-летний монах, о. Тихон (Сивоконь), иподьякон вл. Аверкия, светлый был старик, как-то незадолго до смерти он мне сказал: "Приснился покойный о. Константин, спрашиваю его - и как там? Плохо, говорит, много писал и мало молился".
Ситуация сегодня на Украине просто катастрофическая. Мы на краю пропасти и с каждым днём люди всё больше и больше нищают. Особенно пострадали пенсионеры, у которых нет денег не только на лекарства, но даже на еду.
В православной церкви четыре многодневных Поста, - перед большими праздниками (Рождеством Христовым, Успением Пресвятой Богородицы, памяти Апостолов Петра и Павла и Воскресением Христовым). Перед Пасхой самый длительный и строгий Пост, который призван помочь достойно подготовиться к празднику.
Вероятно, если не все, то большинство из нас знают притчу Спасителя "О десяти девах". Там сказано: "коснясшеся же жениху", т.е., когда жених замедлил — "воздремашеся вся и спаху". Жених задерживается, все задремали и уснули. Не только девы юродивые, но и мудрые девы — все заснули. Но когда жених пришел, то мудрые оказались готовы, а юродивые не готовы.
«Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» – Мф.16,18
Христос Воскресе!
Мы – архипастыри, пастыри и делегаты-миряне, собравшиеся на десятый Епархиальный Съезд в Леснинской обители, под покровом чудотворной иконы Божией Матери, обращаемся к вам, верным чадам нашей Русской Зарубежной Церкви, с этим посланием, Чтобы свидетельствовать вам наше единомыслие и радость нашего братского общения на Съезде и поделиться с вами нашими мыслями и чувствами.
Мы, прежде всего, благодарим Бога за то, что принадлежим к Русской Зарубежной Церкви, так как знаем, что через нее мы являемся верными чадами Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви.
«Как птица собирает птенцов своих под крылья» (Мф. 23-27), так наша Церковь собирает в недра свои не только тех православных, которые с детства являются таковыми, но и тех, которые приобщаются ныне Истинной Церкви.
Мы – русские, голландцы, сербы, французы, греки, испанцы, португальцы и швейцарцы принадлежим Русской Зарубежной Церкви не случайно!
Мы знаем, почему эта Церковь является нашей Церковью!
Прежде всего потому, что она твердо исповедует православную веру, переданную нам апостолами, отцами Церкви и мучениками.
Затем потому, что она отвергает всякий компромисс со злом, в частности с современным модернизмом, новаторством и всеми антицерковными течениями, характеризующими нашу эпоху.
Русская Зарубежная Церковь старается идти по стопам святых Отцов, не уклоняясь ни на право, ни на лево.
Мы все видим до чего довели в наши дни Римо-Католичество, модернизм и реформаторство, мы знаем, что многие католики бегут с его корабля, чувствуя, что захлестывают его волны рационализма и безверия.
Эти же волны дерзко ударяют и в православные патриаршие престолы, желая сокрушить их, в чем отчасти и преуспевают.
Паства Православной Церкви тоже в опасности!
Страшно становится, когда из уст тех, которые, казалось бы, поставлены на страже православия, мы слышим высказывания и пожелания, ничего общего с православием не имеющие и толкающие в пропасть соблазна малых сих.
«Смотрите», возлюбленные братья и сестры, говорит апостол, «чтобы кто не увлек вас философией и пустыми обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу» (Кол. 2, 8).
Строгое хранение преданий святых Отцов епископатом, пастырями и верующими нашей Церкви укрепляют нашу верность ей и радость принадлежности к ней.
Полное отвержение модернизма и реформ, как измышлений князя мира сего, влечет в наши ряды истинных христиан всех наций, так как в нашей Церкви они находят тихую пристань веры православной и в ней спасаются от бурь, колеблющих современный мир.
Наша Церковь преграждает дорогу разрушителям христианства, будь-то воинствующие безбожники или франк-масоны-реформаторы. Да сохранит нас Господь и в будущем, возлюбленные братья и сестры, от современных лже-учитилей и лже-пророков, явных и тайных врагов Христовой Церкви! «Лучше было бы им, если бы мельничный жернов повесили им на шею, и бросили их в море, нежели чтобы они соблазнили одного из малых сих» (Лк.17,2), сказал наш Спаситель.
Под их издевательства и насмешки, наша Церковь непоколебимо стоит на твердом основании святоотеческих преданий и заветов, постановлений Вселенских Соборов и правил, освященных веками.
Нас современные новаторы называют фанатиками и староверами. Мы принимаем охотно эти обвинения, как похвалу себе, предоставляя слово святителю Феофану Затворнику, который говорит:
«Человеческие учения все стремятся к новому, растут, развиваются, – и естественно; ибо они не имеют Истины, а только ищут ее. И пусть ищут, если только найдут что прочное.»
«Для нас (т.е. Церкви Христовой) и Истина и пути к Истине определены однажды навсегда. Мы обладаем Истиною и весь труд у нас обращается на усвоение, а не открытие ее.»
«Там (т.е. в учениях человеческих) стало законом: вперед, вперед! – А относительно нашего учения (учения Церкви) свыше изречено: стойте… неподвизни пребывайте! – если что и останется нам, только утверждаться в Истине и утверждать других.»
Как пишет К. Муратидес, профессор канонического права Богословского факультета в Афинах: «Святость Церкви и непостижимость ее для человеческого разума, предоставленного собственным силам, открывается неизреченным образом Самим Богочеловеком, Который говорил не от Себя, а передал человечеству только то, что слышал от Отца: «что Я слышал от Него (Отца), то и говорю миру…», «Я ничего не делаю от Себя, но как научил Меня Отец…», «слова, которые говорю вам, говорю не от Себя»(Иоан. 8, 26). Дух Святой, Дух Истины, так же «не от Себя говорить будет, но будет говорить то, что услышит… от Моего возьмет и возвестит вам» (Иоан. 16, 14).»
«Апостолы глубоко понимали эту истину. Устами евангелиста Иоанна, они возвещают: «что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и осязали руки наши, о Слове жизни… возвещаем вам» (Иоан. 1, 1). И Павел к солунянам: — приняв от нас слышанное слово Божие, вы приняли не как слово человеческое, но как слово Божие каково оно есть поистине» (I Фес. 2, 13)».
«Это сознание, что Церковь есть Святое Святых всего мира, что в ней, исключительно действом Святой Троицы, совершается приобщение к истине и спасение верующих, что она, т.е. – Церковь, — есть священное место, непостижимое одним человеческим разумом, является отличительной чертой православия».
«Многовековое православное предание утверждает, что человек решительно ничего не может творить сам, ничего не может творить в Церкви, которая является местом действия одного лишь Откровения Божия, потому что, как говорит Златоуст, «если нечто явлено Откровением то все, что при этом может привнести человеческая мысль будет излишним» (Из ответа архиепископу Фиатирскому и Великобританскому Афинагору).
«Святой дух наставляет Церковь на всякую Истину» (Иоан. 16, 13).
Но новаторы и реформаторы, не боясь хулы на Духа Святого (Мф. 12, 13), критикуют порядки, установления и правила Церкви, желая многое переменить по своему усмотрению. Говорят и судят они о антицерковных реформах так легкомысленно и не осторожно, как будто бы жизнь Церкви слагалась не под благодатным воздействием Святого Духа, как будто Церковь не есть Тело Христово, а только всего лишь человеческое общество, со всеми его несовершенствами.
«…И там, где возвышаются духовные исполины – святые Отцы Церкви, которые приобщались в смирении и сокрушении Таинственному Телу Богооткровенной Истины, они (лжеучители всех времен) с изумительной развязностью ставят самих себя на их место. И, пользуясь дымящимся и колеблющимся светильником человеческого разума, берутся вести православных ко спасению.»
«Для этого они отменяют священное Предание православия, оскорбляют плоды Святого Духа, каковыми являются святые церковные каноны, называя из появлением ненависти и глупости… Об этих людях говорит Иоанн Златоуст, « Что они силились из мерять Божия дела своими человеческими мыслями… У непросвещенных мудрость Божия считается безумием, а их собственное – действительность – безумие, является в их глазах мудростью» (К. Муратидис, там же).
Вот почему модернизм и реформы, пустившие свои корни в жизни Церкви, не знают границ и ведут к полному разрушению всего.
Требуют например модернисты:
1) Сокращения богослужения (обыкновенно это люди редко бывающие в церкви, далекие от молитвы и благодатного воздействия на душу человеческую церковных богослужений);
2) сокращения и облегчения постов (это люди обычно не постящиеся, и не испытавшие на личном опыте радость поста и его значения в деле молитвы);
3) женатого епископата и права священнослужителям вступать в брак после рукоположения (как это было еще предложено в 1920 году Константинопольским Патриаршим Окружным Посланием, в целях приближения к инославным, и приостановлено в то время протестом митрополита Анастасия (тогда архиепископа) находившегося в то время в Константинополе и говорившем от имени Русской Церкви);
4) установления постоянной даты святой Пасхи, чтобы праздновать ее каждый год одновременно с неправославными (в нарушение правил Вселенских Соборов и более чем полуторатысячелетней практики Церкви);
5) общей Чаши с неправославными (что по требованию безбожного советского правительства уже осуществляется Московской Патриархией [имеется в виду решение Священного Синода РПЦ МП 1969 году о допустимости причащения католиков у православных. См.: «ЖМП» № 1. 1970 г. – ред.] и некоторыми иными Церквами);
6) упразднения слова еретик (эти люди думают, что во всех религиях есть доля истины, в то время как мы веруем и исповедуем, что Церковь одна, что эта Единая Церковь – есть Церковь православная, которая содержит Истину);
7) признания второстепенного значения догматов (чего могут требовать только безумцы или сознательные разрушители Церкви, так как догматы являются основанием нашей веры);
И так далее и так далее.
Для осуществления всех этих реформ требуется, оказывается, Вселенский Собор, который якобы наведет канонический порядок в Церкви. Не безумие ли это?
Известный сербский богослов архимандрит Иустин (Попович), бывший профессор Богословского факультета Белградского университета [ныне причисленный к лику святых Сербской Православной Церковью – ред.], авторитетно и решительно протестует против созыва этого Собора.
До сих пор Вселенские Соборы созывались ради укрепления и выявления православной веры в борьбе с ересями, тогда как этот Собор, вернее псевдо-собор, будет способствовать разрушению православной веры, с помощью модернизма и реформ. Будет молчать он о самой страшной ереси нашего времени, стремящейся уже поглотить Церковь Христову, -–воинствующем безбожии.
Что может быть большей ложью, большей ересью, как утверждение, что Бога нет? Если это так, то от христианства не остается ничего: нет Бога, нет греха, нет Спасителя, нет Божией Матери, нет Церкви, нет ничего!
Страшным молчанием, в угоду безбожникам и в силу их участия на псевдо-соборе, через своих покорных представителей в рясах, обойдут этот вопрос собравшиеся на собор, как обошли на Родосском совещании. Умолчат они, конечно, и о современных мучениках за веру, так как этого пожелают безбожные коммунистические правительства.
Подобный псевдо-собор способен лишь зажечь в Церкви Христовой пламя новых соблазнов и разделений, опалить сердца верующих скорбями и страданиями, вызванными новой церковной разрухой.
Ведь в каждой поместной Церкви православной, кроме ее покорно молчащих официальных представителей, есть еще верующий народ – истинные христиане – готовые и на подвиг и на страдания за веру Христову, которые не признают реформ и нововведений лже-собора, осудят его деяния и восстанут против его участников-новаторов.
Да, и среди этих последних вряд ли будет единомыслие на соборе и после него, так как уже теперь существуют причины разделяющие их!
И так, возлюбленные братья и сестры, призываем вас не способствовать несвоевременному и неполезному начинанию – созыву «собора» – объяснять непонимающим всю его пагубность.
Мы должны еще свидетельствовать вам, чада Церкви Христовой, внутреннюю свободу Русской Зарубежной Церкви, которая является неотъемлемым признаком Истинной Церкви.
Наша Церковь совершенно свободна от какого-бы ни было политического гнета или государственного давления, от каких бы то ни было антицерковных учений и общественных движений. Увы, мы не можем этого сказать о Церквах за железным занавесом и даже в так называемом свободном мире.
Наша Церковь представлена во всех почти странах этого мира, так как в каждой из них имеются наши епархии или приходы. И если бы, от чего мы не можем быть гарантированы, в какой-нибудь стране и оказали бы давление на одну из наших епархий, принуждая ее представителей властью государственною на действия или высказывания не согласные с учением Церкви, то в других странах наши епархии остаются свободными для свидетельства Истины.
В этом отношении наша Церковь неуязвима для врагов!
В наше страшное время, когда диавол с помощью волков в овечьих шкурах, ангелов тьмы, облаченных призрачным светом, как это явствует из великопостного письма А. Солженицина ныне посланного патриарху Пимену, ведет открытую борьбу против Церкви Христовой, Господу нужна наша свободная Церковь!
Находясь в этой Церкви, мы твердо стоим на несокрушимой скале веры православной, в общении со всеми истинными христианами Поместных Православных Церквей, мы чувствуем свою силу, говоря вместе с Отцами Вселенских Соборов: такова вера апостолов, такова вера отцов, такова вера православная, утверждающая вселенную!
Архиепископ Женевский и Западно-Европейский АНТОНИЙ [Бартошевич] и духовенство и делегаты Западно-Европейской епархии 14/27 апреля 1972 г.
Русский пастырь № 3/1989 г.
Последний Епархиальный съезд Западно-Европейской епархии в Брюсселе. 1989 г.
Автор: м.Рафаила. Дата публикации: . Категория: Архив РПЦЗ.
«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!».
Покаяние выражается греческим словом «метания». В буквальном смысле, это значит изменение своего ума, своего мудрования. Иными словами, покаяние есть перемена своего настроения, своего образа мысли, перемена человека внутри самого себя. Покаяние есть пересмотр своих взглядов, изменение своей жизни.
Как оно может произойти? Также, как когда темная комната, в которую попал человек, озарится солнечными лучами: пока он рассматривал комнату в темноте, она ему представлялась в одном виде: многого, находящегося там, он не видел, и даже не предполагал, что оно там находится. Многие вещи представлялись ему совсем не так, как они есть на самом деле. Ему приходилось двигаться осторожно, так как он не знал, где находятся препятствия. Но вот, комната стала светлой, он видит все ясно и двигается свободно.
То же происходит и в духовной жизни.
Когда мы погружены в грехи, а ум наш занят житейскими только заботами, мы не замечаем состояния своей души. Равнодушны мы к тому, каковы мы внутри, и постоянно идем по ложному пути, сами того не замечая.
Но вот, луч Света Божия проникает в нашу душу. Сколько мы увидим тогда грязи внутри самих себя! Сколько неправды, сколько лжи! Как безобразными окажутся многие поступки, которые мы воображали прекрасными. Ясно нам станет, что идем мы неверными путями. Ясно нам становится, какой путь верен.
Если мы осознаем тогда свое духовное ничтожество, свою греховность, от души пожелаем своего исправления, — близки мы к спасению. Из глубины души воззовем к Богу: «Помилуй мя Боже, помилуй по Твоей милости!». «Прости меня и спаси!». «Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего!».
При наступлении Великого поста поспешим простить друг другу все огорчения и обиды. Пусть всегда слышатся нам слова Евангелия Прощеного воскресения: «Аще отпускаете согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный; аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших».
Источник: «Слова иже во святых отца нашего Иоанна Архиепископа Шанхайского и Сан-Францисского». «Русский пастырь». Сан-Франциско.1994, с.с. 91-92.
В св. Евангелии от Матфея, пятая, шестая и седьмая глава являются как бы одной сплошной речью Господа Спасителя. Она именуется обычно "Нагорная проповедь", ибо в основе того, что там сказано, лежит то, что Господь когда-то говорил на горе Блаженств, окруженный учениками и народом.
Св. Отцы указывают на то, что св. Евангелист Матфей любил систематически излагать речи Спасителя и Его чудеса, иногда соединяя похожие речи и чудеса вместе, и что сюда он прибавил то, что было, быть может сказано Спасителем в другое время. Но основным содержанием Нагорной проповеди является именно то, что было сказано Господом на горе Блаженств.
О. Иоанн Кронштадтский, хорошо знавший Евангелие и познавший глубину его содержания, любил говорить: "Читайте чаще эти главы Евангелия от Матфея. Это — зеркало духовное; читая их, ты как бы смотришься в зеркало и видишь все свои недостатки, сравнивая свою жизнь с тем, чему учил Господь".
Наставления Господа, как в Нагорной проповеди, так и в других местах Евангелия — изумительны. Только Господь Иисус Христос умел так говорить, и — никто другой. Его речь, с одной стороны, понятна и ребенку, а, с другой стороны, это — такая бездна премудрости и такая глубина, что и проникнуть до конца в эту глубину невозможно. То, что говорил о Евангелии о. Иоанн Кронштадтский, говорил также и Святитель Феофан Затворник, знавший Евангелие наизусть. По его словам, чем больше читаешь Евангелие, тем больше остается в нем недочитанного и неусвоенного. Повторяю, только Господь наш умел так учить; недаром сами враги Его свидетельствовали об этом, говоря: "Никогда ни один человек не говорил так, как Этот Человек".
В сегодняшнем Евангелии мы слышим отрывок Нагорной проповеди, который начинался словами: "Если вы отпускаете людям согрешения их, то и Отец ваш небесный отпустит вам согрешения ваша, а если не отпускаете, то и Отец ваш не отпустит вам согрешений ваших". Об этих словах, даст Бог, побеседуем вечером, а сейчас остановим наше внимание на том, что Господь в дальнейшей речи указал на то, что — где сокровище человека, там и сердце его.
"Не скрывайте себе сокровищ на земле", — поучал Спаситель; тут и червь, и тля тлит и воры (татие) подкапывают и крадут — все неустойчиво и непрочно. "Сумейте собрать себе сокровище на небе", — говорил Господь; там оно не потерпит никакого вреда, и тот, кто там собирает себе сокровище, сохраняет его на вечные времена. К этому Господь и призывает нас.
Иоанн Златоуст в своем толковании на Евангелие по этому поводу говорил: "Вот Христос сказал: не скрывайте себе сокровища на земле, где ему грозит печальная участь, а скрывайте на небе, где оно останется целым и неприкосновенным. А я знаю только, может быть, одного или двух человек, которые исполняют эту заповедь, а остальные живут так, что по их жизни можно подумать, что они получили обратную заповедь: на небе сокровищ не собирай никаких, а все усилия прилагай, чтобы собрать их на земле. Люди живут так — говорил Златоуст — что становится очевидным то, что они о небесном сокровище и не помышляют, а только стремятся стяжать как можно больше сокровищ земных.
Это говорил великий святитель и благовестник Евангелия много веков тому назад, но его мудрые слова в полной — и еще большей мере — приложимы и к нашему времени. Почти не видно сейчас людей, которые в деятельности своей прежде всего руководятся тем, чтобы собрать себе сокровище на небе — все стремятся приобрести богатство сокровищ земных. Сами вы знаете, какова наша жизнь. Не только инославный мир, окружающий нас, но и сами мы, грешные и плохие ученики Христова Евангелия, только о том и заботимся, чтобы собрать себе сокровищ как можно больше здесь, на этой земле. А ведь "земля эта и все дела на ней сгорят" — и если мы сокровища на небе не собрали, то на Страшном Суде Господнем, о котором мы недавно вспоминали, мы окажемся, как говорит Апокалипсис, и нищими и слепыми и нагими.
Да не будет же с нами этой страшной участи и сегодняшний евангельский урок да напомнит нам о том, что мы с вами чада и ученики Евангельского Закона; и согласно этому закону мы должны больше и чаще думать и заботиться о том, чтобы на небе собрать себе сокровище, которое было бы спасительно для нас в момент последнего ответа на Христовом суде. Аминь.
Митрополит Филарет. Проповеди и поучения. т.I. Изданы Комитетом Русской Православной Молодежи при Русской Православной Зарубежной Церкви. К 50-летию священнослужения 1931 г. – 1981 г. с.с.91-93.
ПОСЛАНИЕ (о лже-соборах) ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩЕГО ВРЕМЕННОГО АРХИЕРЕЙСКОГО СИНОДА РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ - Святейшим Патриархам Восточным, Главам автокефальных православных Церквей, Православным Архиереям, всему священному клиру и всем православным христианам.
В воскресенье 19 января / 1 февраля в кафедральном соборе Бостона и Новой Англии в честь св. Марка Эфесского (ИПЦ Греции) в праздник своего святого Небесного покровителя была отслужена Божественная литургия. Его Высокопреосвященству, Митрополиту Америки Димитрию сослужил Его Высокопреосвященство Моисей Торонтский.
Многие верные и духовенство из Новой Англии и Нью-Йорка пришли, чтобы встретить Праздник великого защитника Православия. В своей проповеди о мытаре и фарисее Преосвященнейший Димитрий предупредил об опасности лишнего рвения без должного духовного знания, что приводит иногда к самообману и ереси, а также подчеркнул всем верующим о важности смирения и следования в этом примеру мытаря.
Господь Иисус Христос о всякой истинно-доброй христианской деятельности человека сказал: "без Мене не можете творити ничесоже" (Без Меня не можете делать ничего). Поэтому, когда идет речь о спасении человека, христианин должен помнить, что начало спасающей нас истинно христианской жизни идет только от Христа Спасителя и дается нам в Таинстве Крещения.
В своей беседе с членом синедриона Никодимом на вопрос, появившийся а душе Никодима, - как войти в Царствие Божие, Спаситель ответил: "если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия." Далее он сказал еще яснее: "если кто не родится от воды и Духа (т. е. не примет крещения) - не может войти в Царствие Божие." (Иоанн. 3:3-4). Итак, крещение является как бы тою дверью, чрез которую человек только и может войти б церковь спасаемых. Ибо спасен будет лишь тот, кто будет иметь веру и крестится (Мар. 16:16).
Однако, нужно помнить то, что крещением омывается в человеке - порча первородного греха и вина за все проступки и грехопадения, совершенные до крещения. Но зародыши греха, греховные привычки и влечение ко греху - остаются в человеке, и преодолеваются усилиями самого человека, путем подвига всей его жизни - ибо, как мы уже знаем, Царствие Божие приобретается усилием, и лишь употребляющие усилия достигают его. И другие таинства церковные - покаяние, причащение, елеосвещение и различные молитвы и богослужения - являются моментами и способами освящения христианина. В них христианин, по мере своей веры и нужды, получает божественную благодать, содействующую его спасению. Без этой благодати, по учению апостольскому, мы не только не можем творить добро, но не можем даже и пожелать его (Фил. 2:13),
Но если в деле нашего спасения такое огромное значение имеет помощь Божией благодати - то что же значат здесь наши личные усилия? Быть может, асе дело спасении совершается за нас Богом, а нам остается только "сидеть сложа руки" и ждать милости Божией? В истории церкви этот вопрос был остро и решительно поставлен уже в 5 веке. Ученый и строгий монах Пелагий стал учить о том, что человек спасается сам - своими силами, без Божией благодати. Развивая свою мысль, он в конце концов дошел до того, что в сущности, стал отрицать самую необходимость для людей искупления и спасения во Христе. Против него выступил знаменитый учитель церкви, блаженный Августин, который с особенной силой доказывал необходимость для спасения благодати Господней. Однако, возражая Пелагию, Августин сам впал в противоположную крайность. По его учению выходило то, что в деле спасения все для человека делает Божия благодать, а человек лишь должен с благодарностью принимать это спасение.
Истина, как всегда, находится между этими двумя крайностями. Ее выразил подвижник того же 5 века, преподобный Иоанн Кассиан, учение которого называется синергизм (т. е. содействие). По его учению, человек спасается только во Христе, и благодать Божия в этом спасении - главная действующая сила. Однако, кроме действия благодати Божией для спасения нужны и личные усилия самого человека. Одних личных усилий человека недостаточно для спасения - но они необходимы, ибо без них и благодать Божия не станет совершать дело его спасения. Таким образом, спасение человека совершается одновременно чрез действие спасающей Божией благодати - и чрез личные усилия самого человека. По смелому выражению некоторых отцов Церкви, Бог сотворил человека без участия самого человека - а спасти его без его согласия и желания не может, ибо Сам сотворил его самовластным (свободным). Человек свободен выбрать добро или зло, спасение или погибель - и Бог не стесняет его свободы, хотя и призывает его постоянно ко спасению.
Священной памяти Высокопреосвященнейшего Феофана, Архиепископа Полтавского и Переяславского.
"...И вот среди всей этой братии, среди этих русских иноков стоит маленькая фигурка святителя. Трудно говорить о таких людях, трудно даже подойти. С особым благоговейным трепетом склоняешься в земном поклоне перед ним, прося его благословения. И, не смотря в его лицо, принимаешь широкое его осенение маленькой, суховатой рукой, немного отрывистое и резкое. И особенно становится благоговейно, если взглянуть в его лицо: немного припухлая, точно детская верхняя губа, черная маленькая бородка, длинные волнистые волосы почти до пояса, слегка раскосые глаза, надвинутый клобук. Великий постник, молитвенник, человек той особой духовной жизни, уже увидевший те высоты и лазурные, светлые дали, которые видимы им, этим полу-земным людям, этим ангелам во плоти, уже живущим не здесь".
В этом умилительном описании как нельзя лучше, живо и ярко представлен дивный, действительно неземной облик великого святителя нашего времени Высокопреосвященного Феофана, Архиепископа Полтавского и Переяславского, проживавшего первые годы нашей эмиграции в сербском монастыре св. Параскевы, где сосредоточились, с благословения сербских церковных властей, изгнанники из своего отечества, порабощенного игом лютого безбожия, наши православные русские иноки.
9/22 февраля 2015 г. Чин Прощения прошел в Софийском Свято-Успенском кафедральном соборе (Болгарская Православная Старостильная Церковь). Вечернее богослужение с чином Прощения возглавил епископ Фотий Триадицкий.
9/22 февраля 2015 г., в воскресенье вечером, с большой торжественностью была отслужена Вечерня с чином Прощения в соборе Св. Николая в Ахарнэ (Аттика, ИПЦ Греции), которую возглавил Его Высокопреосвященство Митрополит Хризостом Аттикийский и Беотикийский вместе с Преосвященным Григорием Христиануполисским, а также с участием духовенства епархии и диакона Нектария.
.jpg/280px-Митрополит_Филарет_(Вознесенский).jpg)
Отверзаются двери покаяния, наступает Великий Пост. Ежегодно повторяется он, и каждый раз принесет он нам великую пользу, если мы должным образом проведем его. Великий Пост есть подготовка к будущей жизни, а ближайшим образом подготовка к Светлому Воскресению.
(Мф 6.14-21)." Аще бо отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный." Мысль высказана определенно и законченно. Сегодняшний день особо посвящен прощению и примирению друг с другом.
6/19 февраля 2015 г., в день свт. Фотия Царьградского, в Софийском Свято-Успенском кафедральном соборе (Болгарская Православная Старостильная Церковь) состоялся торжественный Молебен св. Фотию в честь Тезоименитства епископа Фотия Триадицкого.
У Владыки была невероятная память
Сретение: Праведный Симеон Богоприимец
АЛЬКАСАР
«Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» – Мф.16,18
«Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!».
В воскресенье 19 января / 1 февраля в кафедральном соборе Бостона и Новой Англии в честь св. Марка Эфесского (ИПЦ Греции) в праздник своего святого Небесного покровителя была отслужена Божественная литургия. Его Высокопреосвященству, Митрополиту Америки Димитрию сослужил Его Высокопреосвященство Моисей Торонтский.
